Уральские рабочие в армии колчака. Генштаб — Гражданская война в России. Белые армии Войска колчака

КОЛЧАКА АРМИИ, объединённые вооруженные силы Белого движения в годы Гражданской войны в России 1917-22 годов. Существовали как единая военная организация в декабре 1918 - январе 1920, но отдельные вооруженные формирования Колчака армий продолжали действовать на окраинах России и после разгрома её главных сил (в Семиречье до мая 1920, в Забайкалье до ноября 1920). Созданы Верховным правителем России и Верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами на территории России адмиралом А. В. Колчаком на базе существовавших в конце 1918 на Урале и в Сибири различных вооруженных формирований (армия Уфимской директории, войска Урала и Сибири, казачьи войска), противостоявших советским армиям Восточного фронта.

В состав Колчака армий входили: Западная (январь - июль 1919), Сибирская (декабрь 1918 - июль 1919), Отдельная Оренбургская (декабрь 1918 - май 1919), Южная (май - сентябрь 1919), Оренбургская (сентябрь 1919 - май 1920), Уральская, с января Отдельная Уральская (декабрь 1918 - июль 1919), Отдельная Семиреченская (конец 1919 - май 1920), 1-я (июль 1919 - январь 1920), 2-я (июль 1919 - январь 1920), 3-я (июль - декабрь 1919) армии, Южная армейская группа (март - май 1919), ряд отдельных соединений, а также несколько военных флотилий (смотри Белый флот). Максимальная численность Колчака армий достигала 400 тысяч человек (действующей армии - не более 130-145 тысяч человек), 211 орудий, 1,3 тысяч пулемётов, 12 бронеавтомобилей, 5 бронепоездов, 15 самолётов. Колчака армии состояли в основном из крестьян Сибири, Урала и Поволжья, большей частью призванных по мобилизации. Значительную прослойку в них составляли выходцы из мелкобуржуазных слоёв общества и интеллигенции, 15-20% - казаки (оренбургские, уральские, сибирские, семиреченские, забайкальские, амурские, иркутские, енисейские и уссурийские). Существенную помощь Колчака армиям (вооружением, обмундированием, боеприпасами и др.) оказывали страны Антанты, а командование Колчака армий с 16.1.1919 все свои планы согласовывало с главнокомандующим войсками союзных государств на востоке России и в Западной Сибири французским генералом М. Жаненом. В состав Колчака армий входили иностранные формирования (чехословаки, поляки, сербы и др.), а также рабочие - главным образом участники антибольшевистского Ижевско-Боткинского восстания 1918, образовавшие в Колчака армиях особые соединения, сражавшиеся против РККА под красными знамёнами и с лозунгом «За Советы без коммунистов!». В Колчака армиях насчитывалось около 30 тысяч офицеров, в том числе свыше 10 тысяч кадровых.

В начале марта 1919 Колчака армии перешли в общее наступление против советского Восточного фронта, нанесли ряд крупных поражений РККА и продвинулись на 150-430 км (смотри Колчака наступление 1919), но поставленные перед ними задачи выполнить не смогли и в результате контрнаступления Восточного фронта 1919 сначала были отброшены на 350-400 км в предгорья Урала, а затем отступили за Урал. После поражений весной и летом 1919 Колчака армии 22.7.1919 были реорганизованы: Сибирскую армию разделили на 1-ю и 2-ю армии, а Западная армия преобразована в 3-ю. Из-за военных неудач были смещены со своих постов ряд командующих армиями (генерал-лейтенант Р. Гайда и генерал от артиллерии М. В. Ханжин), командиров корпусов и начальников дивизий, начальников штабов. Для улучшения управления войсками сформирован штаб Восточного фронта и учреждена должность главнокомандующего его армиями [генерал-лейтенант М. К. Дитерихс (июль - ноябрь 1919), генерал-лейтенант К. В. Сахаров (ноябрь - декабрь 1919), генерал-лейтенант В. О. Каппель (декабрь 1919 - январь 1920), генерал-лейтенант С. Н. Войцеховский (январь - февраль 1920)]. Последняя попытка Колчака армий перехватить стратегическую инициативу была сорвана советскими войсками во встречных сражениях и оборонительных боях в сентябре - октябре 1919 в междуречье Тобол - Ишим, где они отразили контрнаступление Колчака армий, а затем сами перешли в наступление и нанесли им сокрушительное поражение (смотри Восточного фронта наступление 1919-20). Действия «красных» партизан в тылу Колчака армий отвлекали с фронта значительные силы и во многом способствовали поражению Колчака. Остатки Колчака армий прорвались в Забайкалье и соединились с отрядами атамана Г. М. Семёнова. Отрезанная в ходе наступления советского Восточного фронта от главных сил Колчака армий Южная армия была разгромлена в августе - сентябре 1919 под Орском и Актюбинском. Её остатки, преобразованные в Оренбургскую армию, в конце 1919 года отступили в Семиречье, где соединились с войсками атамана Б. В. Анненкова.

Лит.: Спирин Л. М. Разгром армии Колчака. М., 1957; История гражданской войны в СССР, 1917-1922. М., 1959. Т. 4; Гражданская война в СССР. М., 1986. Т. 2; Клавиш В.

Гражданская война в России: Белые армии. М.; СПб., 2003.

Восточный фронт - оперативно-стратегическое объединение вооруженных антибольшевистских сил на востоке России во время Гражданской войны. Как единый фронт существовал с июля 1919.

Предыстория Восточного фронта РА

История образования Восточного фронта восходит к моменту свержения советской власти в Поволжье, на Урале, в районе Степного края, в Сибири и на Дальнем Востоке в результате восстаний подпольных русских офицерских организаций и одновременного выступления . Летом 1918, после выступления Чехословацкого корпуса, на этом направлении самостоятельно действовали Народная армия КОМУЧа и Сибирская армия Временного Сибирского правительства, формирования восставших казаков Оренбургского, Уральского, Сибирского, Семиреченского, Забайкальского, Амурского, Енисейского, Уссурийского казачьих войск, а также разного рода добровольческие отряды.

При формировании частей и в Поволжье, и в Сибири вначале из офицеров, проживавших в городе, формировался офицерский батальон, который потом разворачивался в часть. Однако к концу лета 1918 на смену добровольческому принципу комплектования пришел мобилизационный. Русская армия часто испытывала недостаток даже в младшем и среднем командном составе, поэтому офицеры после мобилизаций занимали почти исключительно командные должности.

Начиная с 15 августа 1918, участок боевых действий в Поволжье, где действовали Народная армия и часть , именовался КОМУЧем как «Поволжский фронт».

К 1 сентября 1918 на Восточном фронте белых находилось между Казанью и Вольском 15 тыс. бойцов Чечека (в том числе 5 тыс. чехов), на пермском направлении - под командованием полковника Войцеховского 20 тыс. бойцов (15 тыс. чехов), на Каме 5-6 тыс. , на юге - 15 тыс. уральских и оренбургских казаков. Всего 55 тыс. бойцов(в том числе 20 тыс. чехов). По другим данным, к 1 сентября антибольшевистские войска имели всего 46-57,5 тыс. бойцов (на Камском направлении 22-26,5 тыс., на Волжском - 14-16 и на Уральско-Оренбургском - 10-15 тыс.).

До ноября 1918 все белогвардейские формирования восточнее Поволжья подчинялись назначенному Уфимской директорией Верховному главнокомандующему всеми сухопутными и морскими силами России генералу В. Г. Болдыреву. 18 ноября, с провозглашением прибывшего 14 октября 1918 в Омск и введенного в правительство 4 ноября в качестве военного министра Верховным правителем России , взявшего на себя верховное главнокомандование всеми сухопутными и морскими силами России, была произведена существенная реорганизация войск. К середине ноября 1918 на всем Восточном фронте белых находилось 43 тыс. шт. бойцов и 4,6 тыс. конницы. Осенью 1918 фронты красных и белых на востоке вели борьбу с переменным успехом. В ноябре 1918 г. на Восточном фронте продолжало успешно развиваться наступление советских войск. К середине ноября частями 1-й и 5-й советских армий были заняты Бузулук, Бугуруслан, Белебей и Бугульма. 2-я армия во взаимодействии с Особым отрядом 3-й армии и Волжской флотилией разгромила ижевско-воткинских повстанцев (из 25 тыс. удалось прорваться за Каму лишь 5-6 тыс.). Действовавшие на флангах 3-я и 4-я армии встретили упорное сопротивление противника и имели незначительное продвижение. Красной Армии противостояли белые части, включавшие Екатеринбургскую группу войск Временного Сибирского правительства генерал-майора (22 тыс. штыков и сабель), 2-й Уфимский корпус генерал-лейтенанта С.Н. Люпова (около 10 тыс. штыков и сабель), остатки Поволжской Народной армии, объединенные в Самарскую группу генерал-майора (16 тыс. штыков и сабель), войска Бузулукского района полковника А.С. Бакича (около 5 тыс. штыков и сабель), уральские казачьи части (около 8 тыс. штыков и сабель). Главные силы оренбургского казачества под командованием генерала А.И. Дутова (свыше 10 тыс. штыков и сабель) находились в районе Оренбурга, Орска, действуя в направлении Актюбинска .

В составе Русской армии адмирала Колчака

В декабре 1918 осуществил радикальную реорганизацию военного командования: для оперативного управления была образована Ставка Верховного Главнокомандующего адмирала А. В. . 24 декабря 1918 войска фронта разделены на Сибирскую, Западную и Оренбургскую отдельные армии, в оперативном подчинении ставки находилась также Уральская отдельная армия. Сибирская и Народная армии были упразднены. Фронты еще некоторое время именовались Западным и Юго-Западным, но с переформированием (декабрь-январь) соединений первого из них в Сибирскую (командующий генерал Р. Гайда) и Западную армии (командующий генерал М. В. Ханжин) - они, как и Юго-Западная (Уральская казачья), напрямую были подчинены Верховному Главнокомандующему и его штабу (начальник генерал Д. А. Лебедев, сменивший С. Н. Розанова).

С наступлением зимы на северном участке боевых действий - участке Екатеринбургской группы (позднее Сибирская армия) - 24 декабря 1918 Русская армия взяла Пермь, что для красных было сопряжено с тяжелыми потерями («Пермская катастрофа»). Однако на центральном и южном участках красными были взяты Уфа (31 декабря 1918) и Оренбург (22 января 1919).

К весне 1919 состав Восточного фронта увеличился до 400 тыс. человек (в том числе 130-140 тыс. штыков и сабель на фронте; Атаманы Г. М. Семёнов и И. П. Калмыков в Забайкалье имели 20 тыс., Б. В. Анненков в Семиречье - свыше 10, барон Р. Ф. Унгерн в Прибайкалье - до 10 тыс.). человек при 17 тыс. офицеров.

В начале марта 1919 Восточный фронт Русской армии предпринял наступление на запад и добился значительных оперативных успехов. Особенно преуспел ген. М. В. Ханжин, командующий Западной армией: 13 марта белые были в Уфе, а затем были взяты и некоторые другие города; передовые части Русской армии вышли на подступы к Волге. В конце апреля 1919 в Западной армии и Южной группе на 45605 штыков и сабель приходилось 2486 офицеров, при этом соотношение офицеров и солдат в Западной армии было в разы лучше, нежели в Южной группе. Офицерский состав казачьих частей был ниже штатной численности и структура его была сдвинута в сторону младших чинов. В целом доля офицеров не превышала 5 % всех военнослужащих (всего через ряды армии прошло 35-40 тыс. офицеров. Чинопроизводство офицеров велось Главным штабом Русской армии. Командующие армиями Восточного фронта Русской армии могли производить в чины до капитана включительно.

В конце апреля 1919 началось также успешное контрнаступление Восточного фронта красных. Приказами от 14 и 22 июля 1919 Восточный фронт белых был поделен на три неотдельные армии - 1-ю под командованием А. Н. Пепеляева, 2-ю (из бывшей Сибирской) под командованием Н. А. Лохвицкого и 3-ю (бывшую Западную) под командованием К. В. Сахарова; в непосредственном подчинении Ставки находилась Южная отдельная армия П. А. Белова и Уральская отдельная армия, а также Степная группа в районе Семипалатинска, войска Семиречья под командованием генерала Ионова и внутренние антипартизанские фронты. Армии Восточного фронта делились на корпуса (летом 1919 преобразованы в группы с переменным числом дивизий), дивизии (а также двухполковые бригады) и полки с единой нумерацией и с названиями по сибирским и уральским городам. Корпусам придавались штурмовые бригады (егерские батальоны), кадровые бригады и другие части.

К лету 1919 состав Восточного фронта достигал 500 тыс. бойцов. К 1 июля 1919 максимальная численность, как действующей армии, так и военных округов не превышала 19,6 тыс. офицеров и чиновников и 416,6 тыс. солдат. Непосредственно на линии фронта в Сибирской, Западной и Южной армиях насчитывалось 94,5 тыс. штыков, 22,5 тыс. сабель, 8,8 тыс. невооруженных. Состав техники: 1,4 тыс. пулемётов, 325 орудий, 3 бронеавтомобилей, примерно 10 бронепоездов и 15 самолетов.

Вскоре руководство войсками перешло к главнокомандующему - военному министру ген. М. К. Дитерихсу. После проведения крупных войсковых операций в районе Златоуста, под Челябинском и на Тоболе в начале октября 1919 Ставка была упразднена и управление войсками осуществлялось непосредственно через штаб главнокомандующего фронтом. Остатки Южной отдельной армии вошли во вновь сформированную Оренбургскую (командующий ген. А. И. Дутов), которая отступила в Туркестан.

В ходе отступления Восточного фронта осенью 1919 - зимой 1920 гг. остатки 2-й и 3-й армий вышли к Чите. Общая численность войск 2-й и 3-й армий до событий Щегловской тайги составляла 100-120 тыс. чел. и такое же количество беженцев. После оставления Русской армией Красноярска на восток шло уже только около 25 тыс. чел. В районе в армии насчитывалось не более 5-6 тыс. бойцов, несмотря на общую численность в несколько раз больше этой цифры. Байкал перешло 26 тыс. чел., а в Читу пришло около 15 тыс.

В Забайкалье в середине февраля 1920 Главнокомандующим и главой правительства стал генерал Семенов, а из трех корпусов войск Восточного фронта, 20 февраля 1920 была образована Дальневосточная армия, которая в ноябре 1920 перебазировалась в Приморье, где продолжала борьбу до ноября 1922.

Ко 2 ноября 1922 морским путем из Владивостока и из Южного Приморья через китайскую границу было эвакуировано до 20 тыс. человек, среди которых до 14 тыс. военнослужащих. Также около 10 тыс. человек из состава Южной армии ушли из Забайкалья в августе 1920 и в Приморье не попали или отошли в Синьцзян.

Верховные главнокомандующие

Начальники штаба Верховного главнокомандующего

Главнокомандующие фронтом

Начальники штаба фронта

Штаб (ставка) Верховного правителя России адмирала А.В. Колчака

Начальник штаба: Д.А. Лебедев (05.-08.1919)

Начальник тыла: генерал Павел Петр. Петров; генерал Матковский

Генерал для поручений: генерального штаба генерал-лейтенант (1919) Константин Вяч. Сахаров (1881, Муром, Владимирской губ. – после 1922) (04.1919 – 05.1919), окончил Николаевскую академию Генштаба (1908), полковник Русской императорской армии, корниловец, генерал-майор (1918); генерального штаба генерал-майор Михаил Алексан. Иностранцев (1872 - 1938), профессор Академии генерального штаба (1911-14, 1916-1917).

Начальник генерального штаба: генерального штаба генерал Зенкевич.

1-й генерал-квартирмейстер: генерального штаба генерал-майор А.И. Андогский (с 0.1919) (ум. после 1928), участник переворота Колчака (1918), в 1922 эвакуировался из Приморья, продал библиотеку Академии генерального штаба японцам.

2-й генерал-квартирмейстер: генерального штаба генерал-майор Павел Федор Рябиков (24.03.1875 – 1932). Профессор Академии генерального штаба. Окончил Полоцкий кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище и Николаевскую академию генерального штаба (по 1-му разряду). Командир роты, старший адъютант штаба III АК, обер-офицер для особых поручений при штабе III АК, помощник столоначальника Главного штаба (07.07.1903-06.07.1904), правитель дел по учебной части офицерской стрелковой школы, обер-офицер для поручений при управлении генерал-квартирмейстера 2-й Маньчжурской армии, помощник ст. адъютанта разведотделения управления генерал-квартирмейстера 2-й Маньчжурской армии (19.10.1904-14.08.1906), помощник делопроизводителя Главного управления генерального штаба (14.08.1906-01.08. 1910), штаб-офицер, заведующий обучением в Императорской Николаевской академии офицерами, ст. адъютант разведывательного отделения штаба 2-й армии (11.1914-09.1915), начальник разведотделения управления генерал-квартирмейстера штаба Северного фронта (09.1915-02.1916), командир 199-го пехотного Кронштадтского полка (16.02.1916-01.1917), помощник 2-го обер-квартирмейстера Отдела генерал-квартирмейстера Главного управления генерального штаба (02.-12.1917), и.д. 2-го генерал-квартирмейстера ГУГШ (12.1917-04.1918). В декабре 1917 под его руководством была разработана "Программа по изучению иностранных государств", согласно которой организации и ведению разведки подлежали не только бывшие противники по Великой войне, но и Великобритания, Франция, Италия, Швеция, Япония, Китай и САСШ. В этой связи был подготовлен проект реорганизации разведчасти. С 03.1918 - штатный преподаватель Военной академии генерального штаба. 5.08.1918 перешел на сторону Белых. Продолжил преподавательскую работу в Военной академии генерального штаба. Крупнейший специалист в области теоретических разработок по организации агентурной разведки в мирное и военное время. Автор монографии "Разведывательная служба в мирное и военное время" (Томск, 1919). Эмигрировал в Китай, оттуда переехал в Париж.

3-й генерал-квартирмейстер: полковник П. Антонович; полковник Сыромятников.

Начальник снабжения: генерального штаба генерал-лейтенант Вениамин Вениамин. Рычков (1870, Тифлис – 22.08.1935, Харбин). Окончил Тифлисский кадетский корпус (1885), Александровское военное училище (1887) и Академию Генштаба. В Великую войну командир XXVII АК. С 1917 г. член подпольных антибольшевицких организаций. Участник Ярославского восстания. Участник освобождения Казани войсками Народной Армии КОМУЧа. С начала августа 1918 года начальник гарнизона Казани и Казанской губернии, а также начальник формирования частей Народной Армии в Казанской губернии. С 19 августа 1918 г. начальник Тюменского в.о. С 1920 г. проживал в Харбине, начальник харбинской полиции на КВЖД. Возглавлял в Харбине Общество офицеров генерального штаба и Общество окончивших кадетские корпуса. Товарищ председателя Общества Александровцев в Харбине. В 1934-35 гг. начальник военного отдела Российской фашистской партии. С 9 января 1935 г. председатель Бюро по делам Русских эмигрантов.

Полевой инспектор артиллерии: генерал Прибылович.

Инспектор кавалерии: генерал-лейтенант Дутов (с 23.05.19).

Инспектор стратегического резерва: генерал Хрещатицкий.

Начальник Главного военно-цензурного бюро полковник Н. К. Павловский.

Начальник разведывательного и контрразведывательного отделений: генерального штаба капитан Симонов, бывший НШ в красной армии Берзина (Берзиньша).

Главный начальник ВОСО Ставка и тыла: генерального штаба полковник Василий Никол. Касаткин (до 08.1919) (20.12.1885 – 31.03.1963, Шелль, Фрнация). Окончил 1-й кадетский корпус (1903), Николаевское инженерное училище (1906) и Академию Генштаба (1911). В Великую войну НШ АК. Орден Св. Георгия 4-й ст.; генерал Лебедев 2-й (с 08.1919), прибыл из Екатеринодара.

Начальник военного транспорта на Дальнем Востоке: генерал-майор Георгий Титович Киященко (1872, Стародуб – 19.01.1940, Сан-Франциско). Окончил Чугуевское военное училище. С 1920-х гг. в Саг-Франциско. Кирриловец.

Главный военный прокурор: полковник Кузнецов.

Начальник главного военно-санитарного управления: доктор Лобасов.

Начальник (директор) канцелярии Верховного правителя: генерал-майор А.А. Мартьянов.

Начальник личной охраны Верховного правителя: ротмистр А.Н. Удинцов.

Личный адъютант Верховного правителя: ротмистр В.В. Князев.

Представитель в Маньчжурии: генерал-лейтенант Дмитрий Леонид. Хорват (25.07.1859 – 16.05.1937, Пекин), окончил Николаевское инженерное училище (1878), Николаевскую инженерную академию. Участник русско-турецкой войны. Начальник Уссурийской и Закаспийской ж.д. (1899 – 1902). С 1902 по 03.1920 управляющий КВЖД. Председатель Харбинского комитета Русского Красного Креста. С 1931 советник правительства Маньчжурии по КВЖД.

Генерал Щербаков, семирек.

Поручик Толстой-Милославский, командирован к генералу А.И. Деникину.

Осведомительный отдел Верховного правителя России (Осведверх)

Начальник: полковник Сальников.

Взводный унтер-офицер 1-й дружины Святого Креста профессор Болдырев.

Читайте в Иркипедии:

Гражданская война

Часть 3. РАЗГРОМ АРМИИ КОЛЧАКА…
После фатальных поражений Сибирских армий Колчака, под Челябинском и на Тоболе, волна отступающих войск, группируясь в отдельные колонны, устремилась в направлении Сибирской магистрали на восток, с целью уйти в Забайкалье, под защиту войск атамана Семенова и оккупационных японских войск. Так тогда начался знаменитый Великий Ледяной Сибирский поход.
В марте 1919 года с боевой колонной полковника Казагранди, корпуса генерала Вербицкого, под натиском красных под командованием командарма Блюхера, 15 Воткинская дивизия отступала дальше, на восток….
С обозами белых уходили и члены семей офицеров и нижних чинов. Многие, боясь расправы красных, эвакуировали семьи заранее.
Так, у некоторых ижевцев и воткинцев, и также выходцев из прикамских сел и городов, которые все были в 15 Воткинской дивизии, семьи были заранее эвакуированы в Иркутск. Но красные войска наступали. И когда в Иркутске власть начали захватывать красные, семьи стали переправляться в Забайкалье, и уже там ждали прихода белой армии.
Тяжелая драма произошла в Воткинском конном дивизионе. Со дня своего формирования 25 мая 1919 года в командование 2-м эскадроном дивизиона вступил
прибывший из Иркутского военного училища хорунжий Аристарх Пуцилло. Все походы и бои он провел, командуя своим эскадроном. Его любили и подчиненные и сослуживцы, его очень ценил командир дивизиона ротмистр Дробинин. За свою отвагу Пуцилло получил два производства в следующие чины и дослужился до штабс-ротмистра. На станцию Иннокентиевскую он прибыл тяжело больным тифом. В Иркутске у него оставалась семья. Его отец – офицер царской армии – был в отставке. Известие, что белая армия не будет освобождать город Иркутск, сильно взволновало ротмистра. Будучи в полубредовом состоянии он, незаметно для присутствующих вынул револьвер и застрелился. Через пять дней, когда воткинцы были уже в Мысовке, в штаб дивизиона пришла сестра Пуцилло и спросила, где можно найти своего брата. Оказалось, что его семья успела заранее выехать из Иркутска. Не трудно представить отчаяние и горе семьи, узнавшей о его преждевременной и напрасной смерти.
Правительство и ставка Колчака вынуждены были покинуть Омск, который 14 ноября 1919 года без боя был сдан Красной армии. Теперь ставка вынуждена руководить войсками, находясь в вагоне поезда, хотя и тешила себя надеждой, что вскоре восстановит свою «стационарную» деятельность, добравшись до Иркутска. Но это была лишь мечта. При таком массовом и быстром отступлении, в непрерывно меняющейся боевой ситуации, о реальном и квалифицированном руководстве боевыми действиями из единого центра, не могло и быть речи. При этом следует напомнить, что за поездом Колчака следовал эшелон с «Золотым запасом России. Это придавало особую специфику и важность начавшемуся железнодорожному марафону. Благодаря воле генерала Каппеля, остатки Сибирских армий в октябре 1919 года удалось объединить в Московскую группу войск, которая достигла Забайкалья в начале марта 1920 года заплатив за это жизнями адмирала Колчака и самого генерала Каппеля.
Когда еще будучи в Омске генерал Каппель увидев эшелон «Золотого запаса», именно тот, который он еще в конце 1918 года приказал вывезти из Казани произнес по истине пророческие слова, - Золото Рейна не принесло счастья нибелунгам Германии, не принесет счастья и русским богатырям. Начиная с Новониколаевска, чехи стали подолгу задерживать «литерные» поезда Колчака и эшелон с золотом, ломая голову, как-бы подороже продать этот столь желанный для большевиков «товар»
Колчак мог надеяться только на свой конвой, хотя и понимал, что этих сил недостаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности, и чтобы был в безопасности «Золотой эшелон». Адмирал стал фактически узником и одновременно заложником в заигрывании союзников, коими были чехи, с большевиками. Колчаку на всех станциях, даже младшие офицеры давали понять, кто здесь хозяин.
Выяснение отношений между союзниками достигло кульминации в декабре 1919 года, когда в Красноярске чехи задержали поезд Верховного и, применив силу, отцепили паровоз, мотивируя это необходимостью подсоединить его к эшелону с убегавшими во Владивосток солдатами Чехословацкого корпуса, в также ссылаясь на очередь отправки санитарных поездов с ранеными.
Не выдержав, генерал Каппель «взорвался» требуя от генерала Сыровы немедленно прицепить паровоз обратно к поезду адмирала и принесения соответствующих извинений. В противном случае генерал Каппель пригрозил применить силу против чешских войск. Сыровы проигнорировал этот вызов. Так вело себя командование союзников в отношении представителей военных властей Сибири, подавая наглядные примеры своим подчиненным. На пути к Нижнеудинску (Улан-Удэ), адмиралу доложили, что на ст. Черемхово, в 130 километрах северо-западнее Иркутска, в результате восстания, власть перешла к большевикам. В Нижнеудинске чехи задержали эшелон адмирала. От коменданта города майора Гассека стало известно, что представители всех военных миссий стран Антанты в Сибири и на Дальнем Востоке, решили поезда адмирала и эшелон с «Золотым запасом» берутся под непосредственную охрану союзных держав. По прошествии двух недель майор Гассек сообщил новое решение штаба союзников, - Колчаку предлагали безопасное передвижение только в одном вагоне. Остальные вагоны и эшелон с золотом должны оставаться в распоряжении союзных (чешских) войск.
Колчак отверг это решение. Собрав свой конвой он предложил всем уйти, а остаться только тем, кто категорически не желает его покинуть. К своему удивлению он увидел, что почти весь конвой покинул его и тут же перешел к большевикам, остались только несколько офицеров. Это факт окончательно подорвал веру Колчака в счастливое окончание своей карьеры и жизни в целом. По словам последнего начальника штаба Ставки генерала Занкевича, - голова адмирала стала абсолютно белой от поседевших всего лишь за несколько часов волос.
В этот же день Колчак известил штаб японского адмирала Като, что согласен ехать в Иркутск только в одном, предоставленном ему, вагоне.
К эшелону 1-го батальона чешского полка был прицеплен был прицеплен большой пульмановский вагон, где разместились 60 преданных ему офицеров личного конвоя. К этому же поезду прицепили вагон Омского правительства. Генерал Пепеляев с другими штабными офицерами присоединился к эшелону на станции Тайга.
Тем временем войска под командованием генерала Каппеля продолжали отступать пешком по таежным тропам, отражая периодически атаки преследующих их войск Красной армии и местных партизан.
4 января 1020 года охрана Колчака была заменена исключительно чешскими солдатами. Выходить из вагона офицерам конвоя, как и самому адмиралу, запрещалось. «Золотой эшелон» союзники тащили за собой. Над вагоном Колчака был поднят флаг Андреевский флаг и флаги союзных государств.
В этот же день, 4 января 1020 года адмирал Колчак подписал свое «отречение», передав власть Верховного Правителя России генералу Деникину, а управление в Забайкалье и на Дальнем Востоке, атаману Семенову.
Проехав 120 километров от Нижнеудинска, эшелон с чехословацкими войсками миновал городок Тулун, который уже контролировался партизанами. А 11 января 1920 года, в районе станции Зима, партизаны блокировали железную дорогу.
Комендант эшелона чешский майор Кадница приказал установить на крышах вагонов поезда пулеметы и категорически запретил всем русским выходить из вагонов.
Партизаны отцепили паровоз, требуя передачи им адмирала Колчака и «Золотого запаса». Переговоры длились довольно долго, в результате которых, было достигнуто соглашение, что в охрану вагона Колчака, партизаны ввели своих бойцов. Паровоз прицепили и разрешили продолжать следование на Черемхово-Иркутск.
Но до Иркутска Колчака ждало еще одно испытание. Станция Иннокентиевская была блокирована большой массой партизан, которые требовали выдачи им адмирала и «Золотого запаса». После длительных переговоров, стороны согласились на компромисс, - охрана поезда была усилена крупным подразделением партизан.
После присоединения нового отряда охранников, эшелоны двинулись дальше, к Иркутску, куда прибыли 15 января 1920 года. Через несколько часов на один из тупиков прибыл поезд с «Золотым запасом» (1878 мешков и 5143 ящика с золотом в 29 вагонах, и 7 вагонов с платиной и серебром).
Выскочившая из вагонов охрана (чехи совместно с партизанами) собрались у дверей вагона Колчака. На перроне стояла группа иркутских коммунистов, окруженных вооруженными рабочими. Вокруг вокзала собралось достаточно много чешских, японских и польских войск, присутствовали и вооруженные рабочие дружины. Ни дипломаты, сосредоточенные в Иркутске, ни даже генерал Сыровы, которому была поручена безопасность и охрана Колчака, - никто не встречал прибывшего адмирала.
Вечером, почти сразу же по приходу поезда, по приказу генерала Сыровы, солдаты чешской роты, сопровождаемые 20 дружинниками и 10 партизанами, отправили Колчака, кутавшегося в меховую шубу через Ангару, на противоположный берег. Цепочка этой процессии по узкой ледяной тропинке проводила адмирала Колчака и генерала Пепеляева в одиночные камеры губернской тюрьмы.
7 февраля 1920 года, адмирал А.В. Колчак, и генерал В.Н.Пепеляев, по приговору революционного суда были расстреляны на покрытой льдом Ангаре, а их тела были сброшены под лед…

А в это время, принявший на себя командование белыми войсками, генерал Войцеховский дал команду идти на Иркутск. Путь был выбран со станции Иннокентиевская вдоль железной дороги, переход через реку Иркут и, не доходя до Глазкоского предместья, на юго-запад к селу Смоленское. Отсюда, по ряду мелких поселков и дачных мест, движение в обход большой лесистой возвышенности, расположенной к югу от Глазкова. Затем снова поворот к востоку и выход к реке Ангаре. Дальше можно было двигаться к селу Диственичному, у истока Ангары из Байкала, затем по реке, или выйти на правый берег, где шел тракт. Об этом своем решении генерал Войцеховский и предупредил командование чехословацкого корпуса, чтобы избежать недоразумений с их стороны. Чехи высказали удовлетворение решением не брать город и обещали не чинить никаких препятствий.
Впереди шла 3-я армия с Ижевской дивизией во главе. За ней Уфимская группа 2-й армии и в конце, группа генерала Вержбицкого. В авангарде Ижевской дивизии шел Конный полк. Ночь была темная и морозная. Пройдя Смоленское, продолжили движение через поселки Медведево, Марково, Кузьмиха, Грудино, и к утру, около поселка Михалево, достигли Ангары. После спуска на лед, пошли по реке…
В истории гражданской войны на востоке России особое место занимает тысячеверстный поход белой армии в тридцати - пятидесятиградусный мороз по глубоким снегам, через страшную сибирскую тайгу, с боями в спасительную Читу.
А 26 января 1920 года, на разъезде Утай, около станции Тулун близ города Нижнеудинска, генерал-лейтенант Каппель умер от двухстороннего воспаления легких.
Последними словами генерала были: «Пусть войска знают, что я им предан был, что я любил их, и своею смертью среди них доказал это».
30 января 1920 года. В районе станции Зима завязались упорные бои. Перешедший на сторону красных отряд капитана Нестерова и 1-я Балаганская партизанская дивизия оказали белым войскам упорное сопротивление. В решающий момент генерал Войцеховский ввел в бой 26 стрелковый полк имени адмирала Колчака. Разгром красных был полный, капитан Нестеров был взят в плен. На следующий день, 31 января, части 5-й красной армии вошли в Тайшет, продвигаясь вдоль Транссиба. 1 февраля 1920 года войска генерала Войцеховского заняли Черемхово и стали готовиться к штурму Иркутска. Разбив под Усолье – Сибирским группу прикрытия, каппелевцы подошли вплотную к Иркутску, на подступах к которому 5-6 февраля завязались жестокие бои. Особенно тяжелые бои проходили под деревнями Суховской и Олонками. В своем ультиматуме, отправленном красным, Войцеховский, который вступил в командование белой армией после смерти генерала Каппеля, потребовал отвести их войска к северу, выдать Колчака и золотой запас. Обеспечить белые армии продовольствием, фуражом и теплой одеждой на 50 тысяч человек.
Боясь, что Колчак будет освобожден белыми, 6 февраля военно-революционный комитет принял постановление № 27 о расстреле Верховного Правителя России. 7 февраля в 5 часов утра приговор был приведен в исполнение. После ожесточенных и кровопролитных боев, узнав о расстреле Колчака, Войцеховский прекратил штурм Иркутска и, разделив армию на две группы, начал обходить город. Одна группа двинулась на север, обогнув Байкал, вошла в Забайкалье, а другая, перейдя линию железной дороги между Глазковым и станцией Иннокентиевской, обогнув Иркутск с юга, направилась в сторону Читы.
10 февраля ст. Иннокентиевская была занята красными. В ночь с 1-го на 2-е марта Иркутск покинули последние чешские эшелоны, а 7 марта в город вступили части красной армии.
В начале марта 1920 года каппелевцы, сумевшие уйти за Байкал, дошли до Читы и объявили о своем подчинении атаману Семенову, назначенному Колчаком главнокомандующим в Восточной Сибири. Они воевали с красными до конца 1920 года в составе 3-го корпуса под командованием генерал-лейтенанта Молчанова. Осенью 1920 года прах Владимира Каппеля был перевезен из Забайкалья в Харбин, а каппелевцы еще два года продолжали борьбу с большевиками на Дальнем Востоке. В составе 3-го корпуса была и 15 Воткинская дивизия…

В апреле 1920 года на окраине села Владимиро-Александровское, был собран весь офицерский состав дивизии, вернее того, что от нее осталось после непрерывных и жестоких боев с советскими войсками. Обсуждался вопрос оставления Приморья и ухода в Китай. Два генерала, несколько полковников, и другой офицерский состав, находились в общей аудитории, разместившись на лавках, табуретах, и стульях, рядом с домом. В котором размещался штаб дивизии.
За вынесенным из избы столом находился начальник дивизии генерал Молчанов. За стулом, на котором сидел генерал, было закреплено знамя 1 Воткинского полка, которое и было символом дивизии. Зеленый ее цвет символизировал цвет Родины, ее надежд, ее полей и лесов, красный – принадлежность к рабочему классу и солидарность с рабочими.
Генерал Молчанов начал без предисловий, - Все мы с вами помним, когда были в Омске, в нашу дивизию приехала комиссия омского правительства. Тогда присутствовал, ныне покойный Владимир Оскарович Каппель. Я видел, как его раздражали эти высокие штатские чины. Они тогда приехали, чтобы посмотреть и познакомиться с восставшими против большевиков ижевцевцами и воткинцами. А когда эта комиссия увидела, что в дивизии вместо младших офицеров были начальниками старшие рабочие, к которым рядовые бойцы обращались со словом «товарищ», члены комиссии, сразу заявили, - это не наши солдаты, из них толка не будет! А ведь этих уральских рабочих в дивизии было около 40 тысяч человек стойких бойцов. Это была сила, да и какой козырь против большевиков.
Далее, господа офицеры, теперь обращаюсь лично к вам. Все вы посвятили свою жизнь служению Родине, и хотел бы продолжить словами покойного генерала Каппеля, который говорил мне об этом лично. Да, теперь гражданская война. Кто ее не понимает, того учить некогда. Нужно дать возможность работать в деле освобождения Родины не тем, кто, по каким-то привилегиям или за выслугу лет, имеет право занимать тот или другой пост, а тем, кто может, понимает и знает, что нужно делать. Большинство из нас, будучи незнакомы с политической жизнью государства, попали впросак. И многим трудно в этом разобраться. Революция – это мощный, неудержимый поток, и пытаться остановить его – сплошное безумие. Нужно дать этому потоку желаемое направление и пустить его по желаемому руслу. Но мы не хотели и даже не желали этого понять… Мы имеем дело с тяжелобольной Россией. И вместо того, чтобы ее лечить, мы заботимся о цвете ее наряда. Этому пример, господа, знакомства Омского правительства с солдатами нашей 15 Воткинской дивизией. Теперь учить, что можно и как нужно того, кто не понимает главного, - поздно.
А ведь мы с вами знаем, что восстали они, когда Каппелем была взята Казань, и впоследствии, под нашим с вами командованием, прошли через всю Сибирь и бились с большевиками в Приморье. Один против десятерых, раздетые и почти безоружные против хорошо вооруженных и тепло одетых красноармейцев…
Я не буду вас призывать воевать дальше. Я просто скажу. Кто желает, тот может остаться со мной и продолжать борьбу с большевиками. Кто не желает, может уходить в Китай. И прошу объявить об этом всем нижним чинам. Они сделали все что могли. Особенно касается тех, у кого в обозе семьи. Пожалуйста, я выделяю вам продовольствие,
обоз, фураж. Оружие и боеприпасы у вас есть. На границе все лишние боеприпасы оставите сопровождающим вас офицерам, оставите только личное оружие…
Штабс - капитан Склюев, обратился к стоявшему вдали насупленному офицеру. – У вас тяжело больная жена. Я даю вам приказ возглавить обоз с беженцами и завтра, рано утром отправляться в сторону границы.
-Все, господа офицеры, совещание закончено. Завтра, после отправки беженцев, снова в бой. Командиров полков прошу остаться. Остальные все свободны…

15 Воткинская стрелковая дивизия под командованием генерала Молчанова продолжала биться с большевиками в Приморье до конца 1922 года…
Прорвавшись с остатками 15 Воткинской дивизии к атаману Семенову, генерал Молчанов принял командование 3-м стрелковым корпусом, в который влились остатки его дивизии – Ижевско-Воткинской полк. Не выходя из тяжелых боев с красными, после знаменитых Волочаевских боев в феврале 1922 года, ему пришлось отступить за Иман. При реорганизации армии в Земскую Рать генерала Дитерихса, Молчанов возглавил прежний 3-й корпус, переименованный в Поволжскую группу. В боях под Спасском, земцы потерпели окончательное поражение и отступили в Китай… На этом, история прикамских частей закончилась.

Автор попытался найти участников Ижевско - Воткинских восстаний, тех, которые могли после себя могли оставить свои воспоминания. И ему повезло, он нашел бывшего командира Прикамского стрелкового полка 15 Воткинской стрелковой дивизии полковника А.Г.Ефимова, который перед своей смертью, (1972 год, похоронен в Сан – Франциско) об этих кровавых событиях написал книгу, которая чтьаьелям представлена ниже:

Итак, кто они те, немногие участники того, далекого восстания в Прикамье, о которых автору удалось узнать совсем немного…

Ефимов Авенир Геннадьевич, р. 19 октября 1888 г. Симбирский кадетский корпус (1907), Николаевское инженерное училище (1910). В белых войсках Восточного фронта со взятия Казани. Участник Ижевско-Воткинского восстания. В сентябре-октябре 1918 г. командир Ижевского стрелкового полка. По окончании курсов военного времени академии Генштаба - в штабе 2-го Уфимского корпуса, с 24 февраля 1919 г. начальник штаба Ижевской бригады, капитан, затем Ижевской дивизии, с 11 декабря 1919 г. командир Ижевского конного полка, с 12 марта 1920 г. командир Ижевского полка, с 25 августа 1921 г. командир Ижевско-Воткинской бригады и. колонны в Хабаровском походе, в сентябре 1922 г. командир Прикамского стрелкового полка. Полковник. В эмиграции в 1923 г. в Гирине и Шанхае, затем в 1932 г. в США. Член Общества Ветеранов, редактор “Вестника Общества Ветеранов Великой Войны в Сан-Франциско”, к 1967 г. сотрудник журнала “Военная Быль”. Умер 25 апреля 1972 г. в Сан-Франциско (США).
Солдатов. Капитан. В белых войсках Восточного фронта. Председатель Союза фронтовиков в Ижевске, один из руководителей Ижевско-Воткинского восстания, член обороны, затем в декабре 1921 г. В Ижевском полку. Впоследствии полковник. В эмиграции в Шанхае, с 1927 г. В Шанхайском Русском полку. Умер после 1943 г.
Унтер-офицер Осколков (в дальнейшем – подпрапорщик) прошел с ижевскими формированиями всю войну и в составе Ижевского полка был убит 4 января 1922 года под Ольгохтой во время Хабаровского похода Дальневосточной армии.
Юрьев Георгий Николаевич. Из дворян Киевской Губернии. Михайловское артиллерийское училище. Штабс-капитан 5 –й артиллерийской бригады. В белых войсках восточного фронта. Один из руководителей Воткинского восстания. В августе 1918 года командир Ижевско - Воткинского отряда, затем командующий Сводной Воткинской дивизией, со 2 сентября начальник штаба частей Народной армии Воткинского района, с 20 октября 1918 года командующий Прикамской армией, с 3 до 11 января 1919 г. И с марта до октября 1919 года, начальник 15-й Воткинской стрелковой дивизии, затем помощник начальника дивизии морских стрелков. Орден Святого Георгия 4-й ст. Полковник (с января 1919 г.) Погиб осенью в районе ст. Кемчуг.
Болонкин Андрей Лаврентьевич, р. 30 сентября 1893 г. В Вятской губернии. Из рабочих Воткинского завода. Поручик. Участник Воткинского восстания. В августе 1918 г. Командир батальона, начальник Мишкинского боевого участка, в конце сентября назначен командовать Шарканским фронтом Воткинской Народно-революционной армии. С сентября 1918 года штабс-капитан. С 1 января 1919 года командир 4-го Воткинского полка, командир батальона Воткинской дивизии. Тяжело ранен, остался за линией фронта. Через год присоединился к своей части в Забайкалье. В январе 1922 года помощник командира Воткинского полка. Подполковник В эмиграции с 1922 г. В Китае.(С 1923 г. В Гирине, с 1923 г. В Австралии (Брисбен, с 1929 г. Сидней). Участник монархического движения. Умер 9 октября 1970 г. в Сиднее.
Корнет, князь Ухтомский Ю.П. В белых войсках Восточного фронта. С 17 сентября 1918 года начальник штаба войск Народной армии Сарапульского района.
Альбокринов Николай Петрович. Подполковник. В белых войсках Восточного фронта с сентября 1918 года. (перешел от красных), начальник штаба Воткинской Народно-Революционной армии. В ноябре 1918 года в штабе Прикамской армии, с января по май 1919 г. Начальник 15 –й Воткинской стрелковой дивизии. Полковник.
....Дробинин Владимир Никанорович, родился в 1890 г. Из крестьян Вятской губернии. Реальное училище в Сарапуле(1913), Ораниенбаумская школа прапорщиков (1916). Поручик, командир батальона 75-го пехотного полка, Георгиевский кавалер. В белых войсках Восточного фронта. В августе 1918 г. Участник Воткинского восстания, начальник Кельчинского боевого участка, в начале сентября 1918 г. Командир 3 –го ботальона 1-го Воткинского полка, заводского 17-го августа стрелкового полка, ноябрь 1918 года, командир 2-го батальона Воткинского полка, адъютант штаба Воткинской дивизии. С января 1919 г. Врио командира 4-го Воткинского полка, штабс – капитан. С мая 1919 г. Командир Воткинского конного дивизиона. С января 1920 года ротмистр, подполковник. Участник Сибирского Ледяного похода. С сентября 1922 года командир Прикамского конного дивизиона. В эмиграции в Китае, полковник. Умер 7 марта 1950 года в русском лагере беженцев на о. Тубабао (Филиппины).
Бускин Иван. Поручик. В белых войсках Восточного фронта. В ноябре 1918 года командир 2-го батальона 4-го Воткинского полка. Октябрь 1920 г. Командир 3-й роты Воткинского полка. Штабс-капитан. Участник Сибирского Ледяного похода. Убит 4 января 1922 года под Ольгохтой.

Вот как показал события тех лет, непосредственный их участник А. Г. Ефимов…
ИЖЕВЦЫ И ВОТКИНЦЫ
В борьбе с большевиками на Восточном фронте большое участие приняли рабочие некоторых приуральских заводов. Дружно восставали они против гнета и издевательств власти, которая называла себя “рабоче-крестьянской”. Рабочие формирования отличались крепкой сплоченностью состава и выдающейся стойкостью в боях. Наибольшую известность заслужили ижевские и воткинские рабочие, восстание которых осенью 1918 года нанесло большевикам тяжелый удар и отвлекло у них значительные силы с других участков фронта. В дальнейшем восставшие рабочие влились в общий фонт борьбы.
В историю Гражданской войны ижевцы и воткинцы вписали своими подвигами много ярких и красивых страниц. Они обильно полили своею кровью длинный путь от родных заводов до берегов Тихого океана.
Те, которых судьба пощадила в боях, не покорились власти Советов, и ушли в изгнание. В чужих краях они бережно хранят память о днях, проведенных в борьбе за счастье родной страны, и чтят свято память своих погибших братьев.
Этот очерк дает краткую историю восстания и борьбы ижевцев и воткинцев с поработителями русского народа.
Ижевский завод
Основателем завода был мастер Дерябин, построивший в 1752 году небольшой железоделательный завод, из которого с годами вырос огромный оружейный завод. Мастеру Дерябину на берегу Заводского озера стоит памятник.
Завод расположен среди лесов на реке Иж в Сарапульском уезде Вятской губернии, в 40 верстах от реки Камы. В 1774 году завод был разрушен Пугачевым, но после усмирения бунта восстановлен.
В 1807 году на заводе начали выделываться ружья. С 1809 года он перешел в ведение военного ведомства. В некоторые годы выделка ружей сдавалась частным предпринимателям. Игольчатые ружья выделывал капитан Бильдерлинг, а “берданки” начал выделывать капитан Страндершельд.
С 1873 года на заводе начали изготовлять разные сорта стали для ружейных стволов и частей и для выделки инструментов. Завод обратился в двойной - оружейный и сталелитейный - и начал быстро расширяться. В 1884 году он перешел в ведение Главного артиллерийского управления.
Для обеспечения своей работы завод имел земельный надел в 130 тысяч десятин, из которых 120 000 десятин леса. Завод работал на древесном топливе.
Перед 1-й мировой войной завод выделывал для армии 150 000 винтовок в год и стволы для всех остальных ружейных заводов, а всего до полумиллиона стволов ежегодно. Кроме того, вырабатывалась сталь для ружейных частей, для артиллерийских щитов, пружинных накатников, лафетов, инструментальная сталь для артиллерийских заводов и т. д.
С 1904 года завод выделывал в год до 200 000 снарядов мелкого калибра.
Кроме казенных заводов, в Ижевске обосновалось несколько небольших частных заводов, выделывавших охотничьи ружья (Евдокимова, Петрова, Березина и др.).
Перед войной в Ижевске работало до 18 000 рабочих, составлявших вместе с семьями и нерабочим населением завода около 50 000 жителей.
Кроме того, крестьяне соседних деревень были тесно связаны с заводом, находя там подсобный заработок в сбыте своих продуктов и получая работу для завода, особенно по заготовке лесных материалов и дров, подвозя их на завод, и по перевозке готовых изделий на железную дорогу и на пристань Гальяны на реке Каме.
Заводские мастерские были на одной стороне реки Иж, поселения рабочих - на другой. Запруда на реке образовывала большое озеро, и дамба служила для сообщения между заводом и жилым районом. Водяная энергия озера приводила в движение электрические установки завода.
За более чем полуторавековое существование жизнь завода сложилась в устойчивых рамках большого государственного предприятия и текла спокойно и размеренно, как текут многоводные реки на великой русской равнине. Сменилось много поколений рабочих, и часто сыновья и внуки работали в тех же мастерских и на тех же станках и машинах, на которых работали их отцы и деды. Много искусных мастеров вырастил завод. Они вносили свои улучшения и усовершенствования в производство, и их именами гордились завод и рабочие.
Заводское население, обеспеченное постоянной работой, жило хорошо и в достатке. Большинство рабочих семей имело собственные дома и участки земли с садами, огородами и покосами. Кроме заводских школ для специалистов, в Ижевске было много начальных и средних школ для детей рабочих.
Было несколько церквей. Красивый, великолепной архитектуры Михайловский собор, построенный на средства, собранные самими рабочими, украшал жилую часть завода. В большие праздники в соборе и на улицах можно было видеть рабочих в кафтанах старинного покроя. Это были мастера, получившие кафтаны по Царскому указу в награду за отличную работу и разные заслуги. Они очень гордились Царским подарком, а сами со стороны остального населения пользовались большим почетом и уважением.
Молодежь любила сходиться вместе и гулять по улицам с песнями и гармошками. Случались и драки между группой парней с одной улицы или района с такой же группой соседней. Это было в порядке вещей, но приучало незаметно теснее держаться “своих” и не забывать о взаимной выручке.
Из поколения в поколение складывались характер и качества ижевских рабочих: трудолюбие, независимость взглядов, любовь к крепкому семейному и общественному укладу, привязанность к своему кормильцу-заводу, стойкость душевных качеств, горячее русское сердце, не склонное терпеть несправедливость и обиду, и готовность отдать все, не исключая своей жизни, за родную страну и правое дело.
Война и революция
Мировая война, вспыхнувшая в 1914 году, внесла много перемен в жизнь завода. Часть рабочих была призвана в ряды армии, и многие из них отдали свою жизнь за Родину.
Вместо ушедших на фронт на все возраставшее производство винтовок и стальных изделий стали прибывать рабочие из Москвы, Петрограда и других промышленных центров. Количество новых рабочих росло, и к началу революции число работавших на заводе достигло 27 000, в том числе несколько сот женщин. Считая крестьян, работавших в лесу и на перевозках, на заводе и для завода работало до 40 000 человек.
Среди вновь прибывших было значительное количество сторонников разных сортов крайних учений. Как и везде, они вели предательскую работу по разрушению старой России и подготовляли захват власти, пользуясь временем войны. И добились своего. Вспыхнула революция, развалился фронт.
Ижевцы, призванные в армию, начали возвращаться домой. Они надеялись вернуться к своей привычной работе на заводе, но пришельцы заняли их места. К тому же и работы из-за начавшейся разрухи стало меньше. Образовавшиеся большевистские комитеты, сплошь из пришлого элемента, очень враждебно встретили вернувшихся с фронта, как враждебно относились они и ко всем порядкам на заводе, и к частной жизни рабочих с ее “буржуазным” укладом.
Два раза избирался “совет” рабочих, и рабочие проводили беспартийных и умеренных. Оба раза последовал разгон “советов” и аресты видных представителей населения, неугодных большевикам. Прибывших с фронта рабочих местная красная правящая головка лишила всех заработанных и заслуженных на заводе и на фронте прав и преимуществ. “Записывайся в партию и делай, что тебе прикажут комиссары, или жди очереди быть обвиненным в контрреволюции, быть арестованным и подвергнуться пыткам и смерти в подвалах чекистов” - таков был смысл “завоеваний революции”, приготовленный для вернувшихся домой защитников Родины.
Но вернувшиеся солдаты-рабочие не пожелали вступать в партию большевиков. Они и на фронте, и здесь дома быстро познали преступный, разбойничий нрав новой власти и стали противиться ее преследованиям, произволу и гнету. Создали “Союз фронтовиков” - правление в доме Семенова на Казанской улице. Задача Союза - защита экономических интересов бывших рабочих завода, вернувшихся с фронта. Устав не был утвержден большевистскими главарями, так как не говорил ничего о поддержке советской власти.
Жизнь становилась все тяжелее и тяжелее. Начали исчезать предметы первой необходимости. Запрещалась свободная торговля. Введена карточная система, по которой комиссары и их подручные получали все в избытке, а рабочие - крохи. Пошли обыски, отнимали золото, серебро, деньги, перерывая весь домашний скарб, выворачивая половицы, у некоторых по три раза. Готовилась хлебная монополия. Цель - прикрутить рабочего и заставить исполнять все прихоти советской власти, так как в Вятской губернии никакого голода не могло быть. У вотяков-крестьян огромные скирды хлеба накапливались годами, и его запасы были неисчерпаемы.
5 или 6 августа произошло первое столкновение с большевиками на базаре. Прекращая частную торговлю хлебом, они послали конных милицейских разогнать хлебных торговок. Последние имели для отвешивания хлеба безмены. Торговки накинулись на милицейских, стащили их с лошадей и избили безменами. Толпа на базаре помогла торговкам избивать милицейских.
Встречая сопротивление, советчики усилили преследования и расправы. Производились аресты купцов, мастеровых и др. Из купцов несколько было расстреляно для устрашения населения. Из рабочих мастеров убит ни в чем не повинный Круговых. Убит любимый рабочими токарь Сосулин. Он смело выступал на собраниях против большевиков, их притеснений и зверств. Возвращаясь с одного из собраний, он был застрелен из-за угла. Многие, предупрежденные об очередной расправе, скрылись из завода, находя убежище в окрестных деревнях или в глухом лесу, в землянках. Их жены тайно возили им продукты и сообщали о положении на заводе и событиях вне его.
А события на заводе и в России шли своим чередом. Багряные тучи кровавой Гражданской войны начали заволакивать небо родной страны и приближаться к Ижевску. Давно уже доходили сведения о восстаниях и борьбе с большевиками на Юге России, в Оренбургских степях, на Урале, в Сибири... Наконец, борьба против красных стала распространяться по Волге и подошла вплотную, когда большевики 6 августа бежали из Казани.
Захват Казани отрядом Каппеля и чехами сильно всполошил большевиков. Их Восточный фронт резался в центре на две части. Главари большевиков в Ижевске получили приказ немедленно мобилизовать рабочих и двинуть их на Казань. Рано утром 7 августа они собрали митинг и, вопя о спасении завоеваний революции, требовали от рабочих подчиниться приказу и выступить на фронт.
Союз фронтовиков был к этому готов и имел заранее разработанный план. Остальные рабочие присоединились к фронтовикам и поддержали их. Тут же большевистским главарям были предъявлены требования из 10 пунктов, из которых важнейшие: 1) призвать всех от 18 до 30 (40) лет; 2) вооружить и обмундировать на заводе и отправить всех вместе; 3) обеспечить семьи; 4) охранять завод и плотину рабочими и т. д.
Комиссары почуяли заговор. Их ответы: 1) не надеются справиться с мобилизацией и призывают 4-5 сроков; 2) вооружить не могут - налицо только 300 винтовок, остальные будут выданы на фронте; 3) о семьях будут заботиться; 4) плотина охраняется надежно и красноармейцами и т. д.
- Коли так - не пойдем! Долой Советы! - послышались крики из толпы рабочих.
Большевики поспешили закрыть митинг, но рабочие не разошлись. Председатель Союза фронтовиков Солдатов предложил перейти к штабу Союза на Казанской улице, и рабочие стройно, с пением ушли туда и продолжали обсуждать требования советчиков.
Так началось открытое выступление против красной власти ижевских рабочих, пока без кровавого столкновения. Но и оно не заставило себя долго ждать. Вечером распространилось известие, что Солдатов и многие члены Союза фронтовиков арестованы.
Рано утром 8 августа загудел гудок. Этот заводской гудок отличался большой мощностью, и его рев можно было слышать за 40 верст от завода. Рабочие бросились по условленному заранее плану в пристрелочную мастерскую, где были винтовки и патроны. Разоружили растерявшихся часовых из пленных австрийцев, разделили найденный запас патронов - кому по 5-15, другим не досталось ничего.
Красные разгоняют толпы на улицах, запрещают собираться, грозят расстрелом. На Нагорной части, где были казармы красноармейцев, послышались выстрелы. Напряжение нарастало. Но вот на плотине появились вооруженные рабочие. Пришедший с фронта лихой унтер-офицер Осколков бросился вперед и дал первый выстрел по заставе красных, загородивших дорогу. Бой начался. Другой отряд рабочих по Долгому мосту двинулся в обход. Поднялся весь завод.
Кое у кого были припрятаны винтовки. Но оружия было мало, и вооружиться могли немногие. У красных было более 700 вооруженных: рота красноармейцев, две батареи, 100 пеших и 20 конных милиционеров и несколько “продовольственных” отрядов для выколачивания хлеба.
Бой разбился на отдельные очаги. Дрались с ожесточением обе стороны. Около полуночи весь завод был очищен от красных, понесших большие потери и разбежавшихся по разным направлениям.
Ночью враг бежал, а рано утром 9 августа началась дружная работа по организации обороны. Всем было ясно, что “рабоче-крестьянская” власть постарается как можно скорее задушить этот взрыв рабочего гнева.
Борьба предстояла упорная и ожесточенная, не на жизнь, а на смерть. Время было дорого, надо было немедленно выработать руководство военными действиями и организовать вооруженные силы. Собравшиеся фронтовики выбрали штаб обороны в составе трех лиц - капитанов Цыганова и Солдатова и поручика Зебзиева.
Командование вооруженными силами предложили полковнику Федичкину, единственному строевому кадровому офицеру, оказавшемуся на заводе. Стрелок 13-го Туркестанского полка, он получил большой боевой опыт на Кавказском фронте и был награжден многими боевыми наградами, в том числе орденом Святого Георгия 4-й степени. Свою боевую службу он начал молодым офицером еще в Японскую войну.
Заведующий школой оружейных мастеров полковник Сорочинский организовал интендантство. Жандармский полковник в отставке Власов был призван в штаб. Другие офицеры мирного времени, составлявшие мирно настроенный старший артиллерийский технический персонал, уклонились от помощи восставшим. Непосредственное ведение боевых действий пало на унтер-офицеров и офицеров военного времени, которых не успели добить война и “великая бескровная”. Большинство из них до войны были рабочими и техниками на заводе.
Наиболее опытные из них назначались командующими “фронтами” и командирами рот. “Фронтами” назывались направления, с которых угрожал враг, - Казанский, Северный, Кальянский (пристань на реке Каме), Агрызский (станция ж.д. к югу от Ижевска) и т. д. Отряд, действовавший на данном направлении, - “фронт”, - состоял из нескольких рот. В спокойное время роты по очереди несли охранение, по тревоге собирались все.
В первых боях участвовали только отряд (рота) артиллерийских техников и отряд фронтовиков. По мере усиления нажима красных организовывалось все большее количество рот, число которых дошло до 50, в среднем силою в 100 штыков, иногда (на Северном фронте) до 250 штыков.
Роты имели номера, а некоторые из них и названия, указывающие на состав роты. Были роты: “Техническая” - из техников завода, отлично действовавшая под командой своего энергичного командира, шт.-капитана Куракина; были роты “крестьянские”, состав которых был преимущественно или полностью из крестьян; позднее была сформирована рота “Учредительного собрания”; 30-я рота называлась “Лесной”, сформированная, по-видимому, из лесников, и командовал этой ротой лесничий, поручик Лесин, выдающийся своей смелостью и умением производить глубокие разведки в районы красных, дававшие полные данные о силах и расположении противника.
Ижевский завод зажил жизнью “военного лагеря”. Рабочие сражались на фронтах, несли охранение, работали у станков. Выделка винтовок, упавшая при большевиках до 600 штук в сутки, поднялась до 2500. Все население приняло участие в обороне завода - женщины кормили бойцов на фронте, рыли окопы, работали на заводе; подростки также рыли окопы, набивали пулеметные ленты, делали много другой работы по своим силам...
Бои начались на другой же день после восстания. Утром 9 августа с линии Казанской ж. д. предупредили, что для подавления восстания на завод направляется в поезде отряд красных. Полковник Федичкин немедленно собрал отряд в 300 фронтовиков и выступил навстречу. В 5 верстах был встречен поезд красных. Быстро развернувшись, ижевцы охватили поезд с обеих сторон. Красные, пытавшиеся выскочить из вагонов, падали тут же под пулями фронтовиков. Полковник Федичкин предложил им сдаться, что они и поспешили сделать в количестве 300 человек.
14 августа большевики повели наступление с двух сторон: опять со стороны Казани и от пристани Гальяны. Со стороны Казани красные послали отряд в двух поездах, силою в две с половиной тысячи. Их встречает тот же небольшой отряд фронтовиков в 300 человек. В 6 верстах от завода ижевцы разобрали путь, а сами укрыто расположились по сторонам в кустах.
Передний поезд остановился перед разобранным местом. Вследствие большой численности красных ижевцы не обнаруживали себя и расстреливали их из кустов. Красные вывесили белые флаги и сдались. Ижевцы прекратили огонь, и в этот момент 40 красных бросились бежать в лес. Все они были переловлены и оказались членами ижевской большевистской головки, терроризировавшей население завода и скрывшейся после восстания. Их связали и после исправления пути, в их же поездах, отдельно от остальных пленных, отправили в Ижевск для получения должной “награды”.
По шоссе со стороны пристани Гальяны в этот день наступал небольшой отряд красных в 200 пеших и 50 конных с четырех пулеметами. Штаб обороны выслал против них роту артиллерийских техников под командой шт.-капитана Куракина. Красные бежали.
Бои у Ижевска 17-19 августа
Первые бои восставших рабочих были удачны для них, но указывали, что красная власть не остановится ни перед какими мерами, чтобы задавить восставших. Действительно, 17 августа враг снова повел наступление со стороны Казани и от города Сарапула через пристань Гальяны.
Ожидая нового наступления со стороны Казани, ижевцы в 12 верстах от завода выбрали на холмистой и покрытой кустами местности хорошую позицию, вырыли и умело замаскировали окопы, прорыли ходы сообщения, устроили наблюдательные пункты, измерили точные расстояния.
На позиции был поставлен постоянный гарнизон в 800 бойцов под командой поручика Зебзиева. В 6 верстах перед позицией железнодорожный путь был разрушен, чтобы не дать возможности бронепоездам противника подходить близко к позиции.
Утром 17 августа красный отряд в 2000 пехотинцев, 200 конных, с 8 орудиями и несколькими десятками пулеметов доехал до разрушенного участка и начал разгружаться. В сторону Ижевска был послан конный разъезд. Двигаясь по грунтовой дороге, шедшей рядом с железнодорожным полотном, разведчики проехали мимо ижевцев, не обнаружив их. Двигаясь дальше, они доехали до пригорка, с которого был виден завод. Нигде на дороге не было никакого движения. Разъезд вернулся и доложил об отсутствии “противника”.
Красные в походной колонне, без надлежащего охранения, двинулись на Ижевск. Ижевцы подпустили их вплотную к позиции и здесь покрыли колонну пулеметным огнем из своего единственного пулемета и перекрестным огнем винтовок с обеих сторон дороги. Неожиданное появление врага вызвало общую панику. Необстрелянные крестьянские лошади, бывшие в большом количестве в обозе красных, кинулись назад или в сторону, в лес, и расстроили ряды колонны. Началось беспорядочное отступление. Ижевцы преследовали врага 6 верст, захватив разное брошенное снаряжение и имущество и много пленных.

Со стороны Гальяны в этот день началось наступление больших сил красных. На этот раз они собрали из своей 2-й армии все боеспособное и послали в Ижевск около 6000 бойцов с 8 3-дюймовыми пушками, 2 полевыми гаубицами и 32 пулеметами. В отряде было значительное количество коммунистов и преданных красным латышей и мадьяр. Отрядом командовал опытный и осторожный большевик Антонов.
Несколько десятков артиллерийских техников под командой капитана Куракина загородили им дорогу. Антонов начал их окружать, но они скрылись в лесу. Наступила ночь. Антонов побоялся вступить в лесную просеку, по которой шло шоссе к Ижевску, и остановился на ночлег в селе Завьялове.
Ночью Куракин отправился на завод, взял несколько пудов пороха и вернулся в лес. В 6 - 7 верстах от Ижевска был подготовлен взрыв моста и оставлены два подрывника из отряда Куракина. Один из них, Владимир Аксенов, кончил Воткинское среднетехническое училище, фамилия второго не сохранилась.
После полудня 18 августа колонна Антонова подошла к Ижевску на 6 верст и начала переходить мост. Раздался взрыв, и 200 красных полетели на воздух. Поднялась паника, с трудом прекращенная. Но герои подрывники были обнаружены и тут же расстреляны.
Восстановив порядок, красные выкатили пушки и начали обстреливать Ижевск. Загудел гудок. Гудел не переставая. Отовсюду стекались рабочие, формировались фронтовиками в роты и шли в сторону противника. У шоссе при входе в лес полковник Федичкин встречал подходивших и направлял в лес по обе стороны шоссейной просеки. Он решил окружить красных со всех сторон и уничтожить весь отряд.
Под командой капитана Цыганова ижевцы распространились по лесу, обходя левый фланг противника; шт.-капитан Перевалов обходил правый фланг и имел задачу зайти также в тыл красному отряду; шт.-капитан Терентьев действовал с фронта. Подходившие позднее роты направлялись на усиление ушедших раньше. Старый лес скрывал все движения ижевцев. Когда со всех сторон показался невидимый до того противник, красные развили бешеный огонь. Ижевцы залегли в лесу или залезли на деревья, отвечая редко, но метко.
Ночь застала обе стороны на занятых позициях, и огневой бой постепенно затих. Близился рассвет. Вытянувшиеся вдоль шоссе цепи красных беспомощно лежали перед двумя стенами темного леса. Рявкнул могучий гудок. Раздалось громкое “Ура!”, и жестокая штыковая атака закончила существование красного отряда. Ижевцы захватили в полной исправности все орудия и пулеметы, и большой обоз красных. Антонову удалось бежать с небольшой группой своих подчиненных.
Население Ижевска третий день тревожно ожидало развязки. Быстро разносится радостная весть - полная, блестящая победа. Ижевск встречает возвращение своих героев колокольным звоном и крестным ходом. На глазах у всех слезы, на устах молитвы и приветствия победителям. Соборный хор поет благодарение Всевышнему.
Восстание на Воткинском заводе
В тот день 17 августа, когда красные повели с двух сторон наступление на ижевцев, собираясь сокрушить их сопротивление, их ожидал новый удар - восстание воткинцев.
Положение в Воткинске под игом большевистской власти создалось такое же, как и в Ижевске. Те же преследования со стороны комиссаров - обыски, аресты, пытки в Чека и, как в Ижевске, особенное внимание к вернувшимся с войны защитникам Родины, организовавшим Союз фронтовиков. Но у воткинцев было очень мало оружия. Договорившись с ижевцами, воткинцы приготовились к выступлению.
Союз фронтовиков, около 180 человек, под командой унтер-офицера Корякова, тайно выбравшись с завода, направился в Ижевск за оружием. Получив оружие, отряд воткинских фронтовиков и 15-я рота ижевцев подошли утром 17 августа к заводу и быстрым ударом опрокинули отряды красных матросов и красногвардейцев. Председателю Совета удалось бежать, но его охрана была захвачена почти целиком. Озлобленное против советской власти население не дало им возможности ускользнуть.
Бой закончился, и радостный колокольный звон раздался со всех церквей. Жители Воткинска, как на Пасху, радостно обнимали и приветствовали друг друга. На похороны павших в бою освободителей собралось почти все население завода. У открытых могил люди плакали и давали клятву защищать вновь завоеванную свободу и Родину до последнего издыхания. Так вспоминает об этом дне один из воткинцев, который участвовал в восстании ижевцев, потом вернулся в свой родной завод и был назначен затем командиром 4-го Воткинского полка.
После окончания боя лишь немногим красным удалось спастись бегством, главным образом в сторону ст. Чепца Пермской железной дороги. Большое число разбежавшихся большевиков было выловлено. Один из фронтовиков - М.И. Агафонов - захватил удиравшего конного милиционера, спешил его и, не теряя времени, стал собирать бывших кавалеристов, положив основание к сформированию воткинских конных частей. Этот доблестный и энергичный воин погиб в одном из боев при защите завода.
Как и в Ижевске, воткинцы энергично принялись за организацию вооруженных сил. Во главе командования был поставлен летчик капитан Нилов. Начальником штаба был выбран капитан Юрьев. Эти два офицера были единственными кадровыми офицерами старой армии, бывшими в Воткинске. Капитан Нилов оказался неудачным командиром, и его действия вызвали неудовольствие. Он проявил мало энергии в организации борьбы с большевиками и больше занимался политикой в духе углубления революции по рецептам Керенского, а не спасением Родины.
На общем собрании старшего командного состава и представителей общественных организаций на должность командующего Воткинской армией был выбран кап. Юрьев. Капитан Юрьев был энергичным организатором и, обладая талантом хорошего оратора, умел привлекать всех к дружной работе, подбадривать в неудачах и, во время тяжелых боев, вселять в ряды воткинцев уверенность в успехе. У воткинцев он пользовался большим доверием и любовью.
Присоединение Воткинского завода с его большим населением, примерно равным населению Ижевска, удвоило ряды восставших. Началась энергичная борьба двух огромных русских заводов и присоединившихся к ним крестьян с кровавой большевистской властью, борьба, полная подвигов, самопожертвования и любви к Родине. Если бы родившийся в Воткинске великий русский композитор П.И. Чайковский мог быть свидетелем этой борьбы, то к его чарующим музыкальным произведениям прибавилась бы еще одна увертюра.
В этом произведении, к знакомым мотивам “Увертюры 12-го года” - к перезвонам церковных колоколов - прибавился бы шум фабричных станков, прерываемый ревом заводских гудков и перекатами пулеметных очередей, а среди звуков чуждой “Марсельезы”, ставшей гимном русских революционеров, можно было бы услышать мотивы мадьярских военных песен, распеваемых на подступах к осажденным заводам ожесточенными наймитами красного интернационала.
Присоединение к восставшим крестьян
Восстание на Ижевском и Воткинском заводах распространилось среди крестьян в уездах Сарапульском, Малмыжском, Уржумском, отчасти также в Нолинском, Глазовском и Оханском. В Елабужском уезде вспыхнуло и разрослось независимо действовавшее восстание под руководством подполковника Молчанова. Вся южная часть Вятской губернии поднялась против красного гнета.
Ближайшие к заводам деревни и села сразу же поддержали восставших рабочих, так как были тесно связаны с ними общими интересами: работой, сбытом своих продуктов, родственными узами... Но кроме этого, у крестьян были свои счеты с большевистской властью. Богатая хлебом и разными сельскохозяйственными продуктами Вятская губерния привлекла внимание красных властителей страны. Сюда были посланы многочисленные “продовольственные” отряды для отбирания от крестьян хлеба, скота и других продуктов для питания больших голодающих городов и растущей Красной армии.
Эти отряды, составленные из подонков городских жителей, выпущенных из тюрем преступников, “красы и гордости революции” - матросов и другого сброда, отнимая от крестьян продукты пропитания, заодно грабили у них деньги и все ценное. Их “продовольственная” деятельность сопровождалась насилием, избиениями и нередко убийствами. После разгрома советской власти в Ижевском и Воткинском заводах, разбегаясь в разные стороны, эти отряды совершенно потеряли признаки организованных единиц и обратились в шайки мародеров.
Крестьяне и более дальних районов от восставших заводов искали способов отделаться от грабителей и пославшей их советской власти. В лесах и оврагах они устраивали сходы и слали в Ижевск своих представителей с просьбой дать им оружие. Взамен они обязались снабжать заводы съестными припасами. Полковник Федичкин и штаб обороны начали вооружать крестьян винтовками, руководить организацией у них отрядов и давали им боевые задачи.
Восстание разрослось на большую площадь. Площадь восстания достигла 12 -13 тысяч кв. верст с 700-800 тысяч населения. Но на картах красных же исторических изданий район восстания занимает по крайней мере площадь в 35 000 кв. верст, простираясь на параллели города Оса от реки Камы до реки Вятки более чем на 250 верст и с севера на юг примерно на 150 верст.
Руководство боевыми действиями в таком районе, покрытом труднопроходимыми лесами и болотами, было, конечно, затруднительно, но оно очень облегчалось сильно развитой телеграфной и телефонной сетью, построенной в Вятской губернии еще до Великой войны. Вятское земство было в России одним из наиболее деятельных - строительство дорог и телефонной связи было поставлено очень широко, как отлично было развито и школьное дело.
По сведениям некоторых ижевцев, на вооружение крестьянских отрядов было выдано не менее 60 000 винтовок; другие считают много больше. Крестьянские формирования значительно увеличили силы восставших рабочих, но усложнили питание боевыми припасами. Если старые запасы материалов на Ижевском заводе могли поддержать выделку большого количества винтовок, то с патронами дело обстояло плохо. В Ижевском заводе их запас был незначителен. Патроны, орудия и пулеметы добывались, главным образом, в боях у красных, иногда значительными партиями.
В этом отношении интересно показание одного участника. Он сообщает, что 3-я Красная армия, защищавшая Пермь и не имевшая возможности, вскоре после восстания, выделить достаточные силы для обеспечения железной дороги от Перми на Вятку, дала только кадры для нескольких полков. Для пополнения этих полков была произведена мобилизация в северных уездах Вятской губернии и в Пермской губернии.
Эти полки хорошо работали на пользу восставших: после встречи с противником они поспешно отступали или разбегались, оставляя свое оружие и боевые припасы. Их снова собирали и вооружали, а они снова повторяли прежнее, и так несколько раз, пока более надежные части не стали прибывать из центра страны на замену не желавшего воевать за советскую власть местного населения.
Разгром 2-й Красной армии
В бою под Ижевском 17-19 августа ижевцы уничтожили наиболее боеспособные части 2-й Красной армии. Надо было закончить полный разгром этой армии, уничтожив остатки их отрядов и тыловых учреждений, группировавшихся около города Сарапула. Здесь же был и штаб 2-й армии.
Полковник Федичкин послал шт.-капитана Куракина для очистки от красных дороги до пристани Гальяны. После захвата пристани этот же отряд направился на город Сарапул и очистил его от противника в конце августа.
Ижевцы переправились также на левый берег Камы и заняли там деревню Ершовку, Камбарский завод и некоторые другие пункты, где поставили небольшие гарнизоны. Связь между 2-й и 3-й армиями была прервана. Разгром боевых частей 2-й Красной армии обратился в полный развал всей армии.
Красный историк описывает, как “оставшиеся в Сарапуле силы, к которым присоединились отступавшие от Елабуги, а также прорвавшиеся к Сарапулу отряды, не могли устоять против натиска чехословаков (чехословаков здесь совершенно не было. - А. Е.) и вырвались из рук управления; часть этих отрядов бросилась к рекам Каме и Вятке, захватила пароходы и, грузя на них награбленное по дороге, стремительно поплыла вверх по р. Вятке, пьянствуя к распространяя по пути самые фантастические и нелепые слухи; те, кто не успел сесть на пароходы, продолжали в беспорядке отходить по берегам рек и по линии Екатеринбургской жел. дороги на Вятские Поляны”... В центре забили тревогу и срочно командировали новых красных командиров и комиссаров. Они направились в город Вятку, где торопились “...для противодействия дальнейшему распространению белогвардейских банд безотлагательно принять меры по укреплению г. Котельнич и обеспечению там железнодорожного моста от захвата и взрыва, а также построить окопы у сел Медведского и Петровского по р. Вятке”...
От Ижевска до города Котельнича по прямому расстоянию 300 верст, а до указанных сел 200 верст. “Безотлагательные меры” красных указывали, какую угрозу чувствовали они от дальнейшего распространения восстания. Вновь назначенные командиры и комиссары отправились из города Вятки на пароходе разыскивать рассыпавшуюся армию: “Чем дальше пароход спускался вниз, тем чаще стали попадаться тянущиеся в кильватерных колоннах пассажирские пароходы, буксиры с баржами и даже остатки боевой речной флотилии. Все это отступало; находившиеся на этих пароходах красноармейцы и матросы представляли совершенно разложившийся элемент, держали себя вызывающе, никаких приказов исполнять не желали; на пути грабили селения, пьянствовали. Остановить этих панически настроенных людей никто не был в силах, хотя попытки к этому делались... От одного из встреченных пароходов удалось узнать, что полевой штаб находится в Малмыже...”
В полевом штабе вновь приехавшие начальники нашли старый командный и политический состав в таком виде: “Все эти лица производили удручающее впечатление; вследствие целого ряда неудач и отступлений они были измучены, лишились всякой энергии и желания работать; настроение у всех было подавленное. От временно командующего каких-либо ценных и подробных сведений о действиях его отрядов и о противнике получить не удалось. Связь была лишь с ближайшими к штабу отрядами, так как для связи с более удаленными средств не имелось. Все виденное приводило к заключению, что, в сущности, армии никакой не существует и что нужно заново строить 2-ю армию...”
Таковы свидетельства самих красных - разгром их сил под Ижевском и в последующих боях вывел всю их 2-ю армию из строя.
Небольшие группы красных, не успевшие бежать вовремя, бродили в лесах к югу от железной дороги Казань-Сарапул. По красным сведениям, к югу от ст. Агрыз прятался отряд в 2000 человек под командой Чевырева. Присутствие этих групп красных в сравнительно недалеком расстоянии от восставших заводов препятствовало установлению надежной связи с другими антибольшевистскими силами.
Подготовка к решительному столкновению
Сентябрь месяц прошел в расширении района восстания; происходили стычки передовых частей, и обе стороны готовились к решительным боям. Ижевцы и воткинцы, освобождая от разбежавшихся шаек красных и от “продовольственных” отрядов ближайшие районы, продвигались на всех направлениях.
На западе ижевцы и присоединившиеся к ним крестьяне подходили к реке Вятке на участке городов Малмыж и Уржум. На севере под угрозой восставших находилась железная дорога Вятка-Пермь, где ижевцы подходили близко к городу Глазову, а воткинцы угрожали захватить ст. Чепцы. На востоке воткинцы были недалеко от города Оханска, одно время занимая большое село Сосновское, а на левом берегу Камы вели бои около города Оса. Оба города - Пермской губернии. К востоку от своего завода воткинцы за Камой занимали некоторые пункты; где происходили столкновения с левым флангом главного фронта 3-й Красной армии (5-я Уральская дивизия Красной армии).
К югу от заводов, как было сказано раньше, был взят город Сарапул, и далее к западу на железнодорожной линии Казань-Екатеринбург ижевцы вытеснили красных со ст. Агрыз, от которой шла ветка на Ижевск и Воткинск. Делались также попытки войти в связь с другими антибольшевистскими армиями для согласования действий и получения недостающего снабжения; с другой стороны - для отправки избытка винтовок туда, где они были нужны.
Запасы огнеприпасов были очень незначительны. Имевшиеся на заводе в Ижевске и захваченные в боях у красных снаряды и патроны таяли, а организовать их выделку в достаточном количестве не было возможности из-за отсутствия пороха, капсулей и других материалов. Некоторое количество ружейных патронов было сделано из старых, собранных в окопах гильз с пулями из красной проволочной меди.
Когда Казань была еще в белых руках, три ижевца добрались туда через красное расположение и просили о помощи присылкой боевого снабжения. Но казанцы переживали тяжелые дни и помочь не могли. Позднее все тот же энергичный шт.-капитан Куракин с небольшим отрядом добрался до Самары, получил там 10 000 трехдюймовых снарядов, 60 пудов взрывчатых веществ, деньги и разное другое снабжение. Все это он мог довезти только до города Бирска. Пробираясь через расположение красных, он вернулся в Ижевск, доставив лишь деньги и телефоны.
Только Волжская флотилия адмирала Старка и капитана 2-го ранга Федосьева, дошедшая после падения Казани до Сарапула, дала ижевцам одну 37-миллиметровую пушку с 50 снарядами, 40 000 ружейных патронов, 30 фунтов толу, 100 капсюлей для ручных гранат и 50 седел. Какая это была ничтожная помощь, можно судить по тому, что ижевцы на вооружение восставших крестьян выдали не менее 60 000 винтовок, а по некоторым сведениям - много больше. Количества патронов, полученных от флотилии, не хватило и по одному на винтовку.
В красном лагере шли усиленные приготовления для подавления восстания ижевцев и воткинцев. Разгром, бегство и полный развал 2-й Красной армии и явные сочувствие и помощь крестьян восставшим рабочим делали восстание чрезвычайно опасным для красной власти. Ненадежность мобилизованных из местного населения заставляла посылать войска из центра страны. Упорство в боевых столкновениях требовало посылки особо стойких частей, составленных из коммунистов, из отрядов “чрезвычаек”, из латышей и китайцев... Отряды наемных иноземцев по своей жестокости не отличались от доморощенных коммунистов, и борьба принимала свирепый, кровавый характер с большими потерями с обеих сторон.
Ижевцы, бывшие на “Северном” фронте, вспоминали, как им пришлось иметь дело с каким-то интернациональным полком, в котором все бойцы были одеты в красные рубахи. Сильно опьяневшие, они с пением “Интернационала”, переходившего при сближении в дикий рев, бросались на своего противника, несли большие потери, но повторяли атаки по нескольку раз.
На восстановленную 2-ю Красную армию возлагалась задача подавить восстание. 3-я армия помогала ей на севере, выделив для защиты железной дороги Вятка - Пермь сильные отряды, а для защиты города Перми с юга назначалась 5-я Уральская дивизия, расположенная в районе города Оса. 2-я армия с приездом новых командиров начала залечивать свои раны. Из разбитых, деморализованных и распущенных отрядов и групп новый командный и политический состав начал формировать батальоны, полки и дивизии.
Состав формирований стоит того, чтобы на нем остановиться. Пользуясь тем же источником (Гражданская война, т. 1), находим: “50-я, 51-я и 52-я маршевые роты Московского продовольственного отряда сводятся в батальон; отряды Елабужской и Мензелинской групп составляют 2-й батальон; отряды тт. Анисимова и Никулина составляют 3-й батальон. Все три батальона сводятся в 1-й сводный полк”. Из таких же маршевых рот и случайных отрядов формируется 2-й сводный полк. Третьим полком в образованную таким образом 1-ю сводную дивизию входит 1-й Смоленский полк. Полки снабжаются артиллерией. Например, во второй сводный полк придается 2 орудия Московского продовольственного отряда и 3 орудия морской батареи. Состав Московского продовольственного отряда из 50 с лишком рот с артиллерией, нагрянувших на крестьян Вятской губернии для “сбора” хлеба, разъясняет многое в ходе описываемых здесь событий. Хлеб собирали пушки. Кроме 1-й сводной дивизии, во 2-ю армию была придана временно Вятская дивизия.
После падения Казани 9 сентября у красных освободились новые силы, и на усиление 2-й армии прибыл отряд Азина. Этот отряд был усилен другими частями и переформирован во 2-ю сводную дивизию, состоявшую из трех пехотных полков, одного кавалерийского и артиллерийской бригады. В конце сентября на помощь 2-й армии подошла красная Волжская флотилия Раскольникова. На железной дороге у них появились бронепоезда.
В середине октября присылаются в эту армию роты чрезвычайных комиссий: Московской, Тамбовской, Смолено-Рязанской, Саратовской и Нижегородской. Из этих чекистов формируется 6-й сводный полк. Наконец, прибывают на усиление уже готовые сформированные полки: Карельский, Пензенский и Мусульманский.
Переформировывая и организуя 2-ю армию, усиливая ее надежными частями, красная власть снабжает ее большими боевыми запасами. Постепенно перевес сил и преимущества в материальном снабжении переходят на сторону красных.
Характер борьбы
За отсутствием документов и достаточно полных показаний участников, восстановить ход борьбы восставших рабочих и крестьян со все более увеличивающимися силами красных возможно лишь в самых общих чертах.
Личные впечатления и рассказы участников этих событий дают много ценных данных о все нараставшем упорстве и ожесточенности боев, начавшихся в конце сентября и в октябре превратившихся в почти ежедневные столкновения на всех направлениях. Но время, место и другие важные сведения обычно не указываются - они забыты.
Записи, которые велись некоторыми, погибли в последующих походах. Та же участь постигла приказы и другие документы частей. Предлагаемые здесь описания двух боев, как достаточно полные, могут дать представление о характере боевых действий.
В последних числах сентября были получены сведения, что в направлении к городу Сарапулу двигается со стороны города Уфы большой красный отряд. Воткинцы должны были выделить часть своих сил для защиты города Сарапула.
Не ожидавшимся с этого направления противником оказался отряд Блюхера, около 6 тысяч бойцов, который был отброшен атаманом Дутовым из пределов Оренбургской области на север, проскочил район Уфы восточнее этого города и теперь искал удобного пункта, чтобы прорваться в район красного расположения.
Блюхеру благополучно удавалось проходить по тылам белого фронта, так как здесь не было никаких значительных резервов. Все силы были или на фронте, или формировались в глубоком тылу. Мелкие отряды противника Блюхера не пугали. На ночлегах Блюхер применял удачный прием, располагая свои силы треугольником, в углах которого размещались боевые части, а внутри обозы. При нападении на один из пунктов расположения отряда гарнизон этого пункта отражал нападение, а другие высылали на помощь части, чтобы охватить противника с флангов и тыла. Небольшие отряды белых, встречавшие Блюхера, должны были отступать, чтобы не попасть в окружение и не быть уничтоженными. Применяя эту тактику и не встречая крупных сил белых, Блюхер успешно продвигался на север.
Получив сведения о движении отряда Блюхера к Сарапулу и не имея под рукой резервов, командовавший воткинцами капитан Юрьев вызвал командира только что сформированного батальона поручика Болонкина доблестного и энергичного боевого офицера, и направил его с батальоном в распоряжение Сарапульской народной армии корнета князя Ухтомского.
Сарапульская армия начала организовываться после захвата города ижевцами 31 августа, но состояла только из штаба и не имела боевых частей. В течение 24 часов батальон поручика Болонкина был переброшен в город Сарапул. Здесь командир батальона получил приказ двинуться в Михайловский завод, расположенный за рекой Камой, и препятствовать движению противника к городу Сарапулу.
Переправившись через реку Каму, батальон прибыл в указанный завод, где находился партизанский отряд прапорщика Преснова (впоследствии 15-й Михайловский полк 4-й Уфимской дивизии). Выяснив, что Блюхер расположился в 50-60 верстах к северо-востоку от Михайловского завода, поручик Болонкин выступил в сторону противника и ночью атаковал красных в деревне Запуново. В деревне находились мадьяры и красные казаки Каширина, закаленные в походах и боях против атамана Дутова в течение нескольких месяцев.
Бой отличался большим упорством, хотя и не был продолжительным. Воткинцы яростно атаковали красных и, после горячей схватки внутри деревни, заставили их поспешно отступить, бросив 200 повозок с боевым имуществом. Блюхер не решился ввязываться в дальнейший бой с дерзким противником, не стал прибегать к своему излюбленному приему - окружению с флангов - и, наверное, не предполагал, что против его 6-тысячного отряда находится всего один батальон воткинцев, во много раз слабейший и только что сформированный. Весь отряд Блюхера начал немедленное отступление на север, где вскоре вышел на линию красного фронта восточнее города Оса.
Воткинцы нанесли большие потери “блюхеровцам”, но и сами сильно пострадали - одних убитых было 83. Преследования красных, состоявших из конницы и пехоты на подводах и быстро уходивших, не было. У воткинцев было всего лишь несколько конных ординарцев. После прихода в район, занятый красными, отряд Блюхера был переформирован в 30-ю дивизию.
Воткинцам пришлось несколько раз встретиться со старым знакомым в Уральских горах и за Уралом. Блюхеру не удалось в этот период своей деятельности похвалиться большими успехами и выдвинуться на первые места советских полководцев. Прославился он позднее.
В первой половине октября, под напором красных, ижевцы начали сокращать свои растянутые фронты и отходить на позиции ближе к заводу. На Глазовском направлении они отошли к югу и держались верстах в 30 от завода, отражая натиски красных и переходя в контрнаступления. Деревня Якшур-Бадья и находившаяся недалеко южнее небольшая Заимка в несколько дворов были заняты крупными силами красных. Заимка стояла в густом лесу, недалеко от дороги Ижевский завод - деревня Якшур-Бадья.
Правая группа Северного фронта получила задачу разбить и отбросить противника из Заимки. Командующий группой подпоручик Вершинин с отрядом в 3000 бойцов выступил для выполнения задачи. В обход обоих флангов он послал по одной роте, а с главными силами двинулся по дороге, рассчитывая движение так, чтобы обходные роты имели время пробраться по старому, труднопроходимому лесу и ударить с флангов.
Обход с правого фланга был поручен прибывшей из Ижевска роте, состоявшей из 250 рабочих под командой прапорщика X. Пулеметов в роте не было. Орудий не было во всей группе подпоручика Вершинина, так как снаряды в октябре подошли к концу и имевшиеся пушки были отосланы на завод. Командир роты не внушал доверия: бледный, видимо болезненный, он имел, по словам участника боя, “вид обреченного человека”. Поэтому подпоручик Вершинин назначил к нему, под видом командира батальона, другого офицера. Но и этого случайного офицера он тоже не знал, а задача требовала руководства опытного боевого начальника.
Подпоручик Вершинин посылает с ротой также и своего помощника - поручик Михайлова. Последнего он знал очень хорошо, так как Михайлов был организатором и руководителем тайной антибольшевистской группы офицеров в городе Глазове. Вершинин состоял в группе у Михайлова. Вместе с другими офицерами этой организации они оба были захвачены, попали в тюрьму и оттуда совершили весьма рискованный и дерзкий побег.
Подпоручик Вершинин, совсем молодой офицер, раньше прибыл в район восстания и получил в командование правую группу Северного фронта. Поручик Михайлов, пробравшись к ижевцам позднее, попал помощником к своему соучастнику по тайной организации и бегству от большевиков. Отправляя поручика Михайлова в обходную роту, Вершинин был уверен, что успех обеспечен.
Рота углубилась в лес и взяла направление с расчетом выйти к Заимке справа. Движение было тяжелое - заросли кустов и особенно стволы огромных упавших деревьев, часто в аршин диаметром, заграждали дорогу. По истекшему времени выходило, что Заимка должна быть вблизи. Не видя ее, начали сомневаться, не взяли ли слишком вправо и не прошли ли мимо.
Неожиданно раздались выстрелы красной заставы. Поручик Михайлов крикнул “Ура!”, и все бросились за ним. Застава противника бежала. Перепрыгивая через упавшие деревья, ижевцы преследовали их, продолжая кричать “Ура!”. Три раза красные останавливались и пробовали задержать ижевцев стрельбой, прячась за стволы деревьев. Но ижевцы бежали вперед и гнали красных дальше. Таким путем красная застава помогла обходной роте найти Заимку.
Показались строения. Перед ними расчищенное пространство, всего шагов в 70. Рота сильно растянулась. Бег по лесу с преодолением препятствий утомил более слабых. С поручиком Михайловым впереди оказалось всего около 20 бойцов и “командир батальона”. Красные открыли пулеметный и ружейный огонь. “Командир батальона” тяжело ранен в ногу. Он не может бежать дальше, на лице выражение досады. Поручик Михайлов приказал ему пробираться назад и найти фельдшера. У противника замешательство. Торопятся взять на передки две пушки и увезти их. Михайлов, рассыпав бойцов в цепь на небольшом бугре у опушки леса, приказал им перебить лошадей. Оставшись без лошадей, красные артиллеристы повернули орудия на ижевцев и открыли бешеный огонь на картечь. Из-за близости расстояния снаряды разрывались над головами и сзади лежавших в цепи, поражая подбегавших отсталых.
Лес загудел от пушечной пальбы. В цепи казалось, что орудийная стрельба происходит сзади, за лежавшими на бугре. Из-за черной завесы шрапнельного дыма по временам выскакивали отдельные бойцы и вливались в цепь. Двинуться вперед было невозможно. Многие были убиты и ранены картечью и кусками деревьев, разбиваемых снарядами. Тяжелое положение еще более ухудшилось, когда красные поставили пулемет справа и открыли продольный огонь по бугру, за которым прятались бойцы. Казалось, все будут перебиты.
Но вот слева от Заимки появилась из леса группа в сотню солдат и бросилась на красных. После короткого штыкового боя красные бежали, бросив пушки. Неожиданная помощь пришла от отставших во время преследования заставы и собравшихся около командира роты. Но его самого не было. На вопрос: “Где он?” - последовал ответ: “Убит в наступлении”. Но это было не так. Выяснилось, что прапорщик был подавлен грохотом стрельбы и отказался вести собравшихся около него вперед. Отставшие ижевцы рвались на помощь своим. Убеждать и уговаривать ротного было некогда. Каждое мгновение было дорого. Несколько штыков закончили жизнь недостойного командира.
В командование вступил унтер-офицер, участник мировой войны. Он сразу понял, что бешеный огонь красных задержал находившихся впереди и надо не подпирать их с тыла, а ударить врага с фланга. Его находчивость спасла роту от уничтожения. Рота потеряла треть своего состава - 80 человек было убито и ранено.
Упорно дравшийся отряд красных состоял из латышей. Главные силы группы подпоручика Вершинина и левая обходная рота в бою принять участие не успели. Но по колонне главных сил, следовавшей по дороге, красные открывали огонь со стороны деревни Якшур-Бадья.

Два боя, описание которых здесь приведено со слов участников, являются случайными в общем ходе борьбы ижевцев и воткинцев. Но они указывают на чрезвычайно высокое боевое воодушевление восставших против большевистского гнета - то воодушевление, которое не покидало их за все три месяца отстаивания ими своих родных очагов, а потом и в четырехлетней борьбе на Урале, в Сибири, в Забайкалье и в Приморье.
В красном окружении
Взятие красными Казани 10 сентября (отступление белых из Казани началось 9 сентября вечером) не только позволило им значительно усилить свою разбитую и растрепанную 2-ю армию, но поставила ее в выгодное положение беспрепятственного выхода из района реки Вятки в Каму и движения по ней в тыл восставшим заводам.
Насыщенная коммунистами и надежными отрядами из мадьяр, латышей и других наемников, 2-я Красная армия начала медленное продвижение к Ижевску. Из центра своего сосредоточения около села Вятские Поляны (120 верст к северо-востоку от Казани и в 140 верстах от Ижевска) красные двинулись двумя путями: вдоль железной дороги Казань-Екатеринбург и по рекам Вятке и Каме на Сарапул.
К концу сентября красные подошли к ст. Агрыз, откуда идет ветка на Ижевск-Воткинск, и здесь загораются бои, продолжавшиеся весь октябрь. Спустившись на пароходах по реке Вятке и двинувшись вверх по реке Каме, красные в первой половине октября захватили город Сарапул. Наша Волжская флотилия незадолго перед этим ушла в реку Белую на зимовку. Это открыло дорогу красной флотилии Раскольникова.
Вражеское окружение все теснее облегало восставшие заводы. Просьбы о помощи оставались без ответа. Пополнение огнеприпасами, почти исключительно трофейными, становилось все труднее и труднее. Снаряды были на исходе, ружейных патронов было ничтожное количество. Нужно было считаться с возможностью оставления заводов и искать путей проделать это с наименьшими потерями.
20 октября командующий Прикамской армией полковник Федичкин созвал совещание старших чинов армии и местный Комитет Учредительного собрания, представлявший из себя высшую гражданскую власть. Полковник Федичкин, объяснив создавшуюся обстановку и невозможность рассчитывать на своевременное прибытие помощи, предложил начать заблаговременную эвакуацию раненых, женщин и детей, а также ценного имущества и запаса винтовок, на восточный берег Камы, пока это возможно было сделать в порядке и в условиях достаточной безопасности.
Председатель Комитета членов Учредительного собрания Евсеев не согласился с предусмотрительным полковником Федичкиным и назвал его предложение об эвакуации трусостью. В ответ на это полковник Федичкин подал заявление об отставке. После этого заседания весь Комитет членов Учредительного собрания скрылся. Два дня их не могли нигде найти. Даже своего секретаря А.П. сбегавшие не предупредили о том, куда они исчезают, и секретарь не знал, где их искать.
Причиной исчезновения всего комитета, как выяснилось, была боязнь ареста полковником Федичкиным. Но последний никому никакими арестами не грозил. Не желая вызывать никаких разногласий и вносить раскол в ряды защитников в эти тревожные и решительные дни, полковник Федичкин, заявив о своей отставке, покинул Ижевск и пробрался в город Уфу в распоряжение Верховного главнокомандующего генерала Болдырева.
В “генеральском доме”, как назывался бывший дом начальника Ижевского завода, на втором этаже разместился Комитет членов Учредительного собрания. В первом этаже издавалась газета “Ижевский Защитник”. К этому дому ежедневно собирались все имевшие отношение к делам, которыми ведали члены комитета, в том числе и поставщики на армию, ждавшие срочных распоряжений на разные заготовки, так как все суммы находились в руках комитета.
Исчезновение членов комитета могло быстро распространиться среди населения и вызвать тревогу и панику. Поэтому находившиеся в “генеральском доме” служащие в канцеляриях комитета и газетные сотрудники условились скрывать бегство “верховной власти”. Доброволец М.Т., сотрудничавший в перерывы от боев в газете, заявил, что комитет мог сбежать только в Воткинск, и взялся его разыскать.
Взяв паровоз с двумя машинистами и захватив 5 вооруженных гимназистов в качестве охраны, так как в 60-верстном промежутке между заводами появились разведывательные партии красных, М.Т. в 8 часов вечера помчался в Воткинск. Там в доме Чайковского, где собирался Воткинский совет обороны, М.Т. нашел сбежавших комитетчиков. Получив необходимые сведения и распоряжения, М.Т. ночью же вернулся в Ижевск, успокоив заинтересованных лиц. Тем временем поставщикам говорились разные небылицы, почему их не могут принять по их делам. Но скрывать правду становилось все труднее и труднее,
На место полковника Федичкина командующим Прикамской армией был назначен капитан Юрьев. Командование ижевскими частями было передано шт.-капитану Журавлеву, по оценке некоторых, очень храброму офицеру, но малоопытному и бестолковому начальнику. Интересно отметить, что за время своего недолгого командования - около месяца - шт.-капитан Журавлев не был известен многим ижевцам, даже из числа старших начальников, а некоторые даже никогда нечего о нем не слыхали.
Через несколько дней после бегства успокоившиеся члены Комитета Учредительного собрания приехали в Ижевск на устроенный ими многолюдный митинг. С ними приехал также новый командующий армией капитан Юрьев. На этом митинге ижевцы услышали горячие призывы к спасению заводов от захвата красными и даже призывы к походу на Москву. О том, будут ли доставлены патроны и как без них дойти до Москвы, красноречивые ораторы не говорили.

Чем ближе красные подступали к заводам, тем упорнее и ожесточеннее становились бои. Особенно сильно красные нажимали с юга. К концу октября бои из района ст. Агрыз переместились к Ижевску на 18 верст. На севере ижевцы и воткинцы удерживали врага в среднем верстах в 30 от заводов.
Дорого доставался врагу каждый шаг. Но и защитники заводов несли тяжелые потери. Недостаток патронов был очень чувствителен; приходилось все чаще и чаще обращаться к штыку и всеми способами экономить патроны на крайний случай.
Все рабочие, по установившемуся порядку, где бы они ни находились, не расставались с винтовками. Кто бы какую работу ни делал - винтовка была рядом. По тревожному реву заводского гудка все немедленно бежали на сборные пункты своих рот. Из штаба приходили приказы, и роты быстро направлялись на атакованные пункты.
Пленные красноармейцы показывали, что, как только комиссары начинают их гнать вперед, они с волнением ждут рева могучего заводского гудка. Услышав его, в их рядах начинает нарастать паническое настроение. Они знают, что через час к месту боя подойдут и опрокинутся на них волны рабочих и начнется кровавая штыковая схватка.
По словам добровольца М.Т.(только инциалы), только в Ижевске до 20 000 рабочих принимали участие в отражении атак врага, когда красные бросались на приступ в больших массах. Никто не пробовал уклониться от боя. Взаимная спайка и выручка стояли необыкновенно высоко. Если кто-нибудь не поспевал присоединиться к своей роте, он пристраивался к другой.
Один из участников боя последнего дня защиты завода 7 ноября рассказывает, как был собран последний резерв. Это была сводная рота, куда вошли все, кто еще оставался на заводе по разным причинам, не мог теперь попасть в свою роту или не знал, где ее искать. Командовал ротой полковник Власов, пользовавшийся любовью и доверием ижев-цев, как храбрый и распорядительный офицер. Когда потерявшие свои роты бойцы узнавали, что командует Власов, они охотно присоединялись к этой сборной роте. Всего набралось около 300 бойцов.
Рота по Казанской улице вышла к станции Ижевск, находившейся в одной версте от завода. Здесь она заняла окопы недалеко от татарского кладбища. На кладбище и левее в большом количестве накапливался противник. Полковник Власов решает помешать красным в их сосредоточении и подготовке к штурму и атаковать их теперь же. Он отдает распоряжение, сам первый со знаменщиком и одним бойцом выскакивает из окопа и бросается к кладбищу. Одновременно доброволец М.Т. с пятью бойцами бросается левее.
Но у красных уже стояли наготове пулеметы, и их огонь перебил всех выскочивших вперед и заставил остальных, поднявшихся для атаки, укрыться в окопах. Полковник Власов был тяжело ранен, и его с большим трудом вытащили из-под обстрела. У рассказчика-добровольца была перебита нога. Он начал ползти к окопу. К нему выскочила гимназистка Попова, работавшая сестрой милосердия и отличавшаяся необыкновенной смелостью, и хотела перевязать раненую ногу. Пуля ранила ее в лоб, и лицо ее залилось кровью. Доброволец приказал ей бежать зигзагами в окоп. Ему удалось самому доползти до окопа, где его перевязали и отправили в тыл.
После нескольких настойчивых атак красные захватили станцию. Она была оставлена в 2 часа дня. Около этого же времени были очищены другие пункты, лежавшие впереди завода, и защитники отступили на последние позиции у окраины завода. Утомленные боями и потрясенные упорством обороны, красные не чувствовали уверенности в окончательном успехе, остановились и набирали силы для дальнейших действий. Ночью они бездействовали.
По красным сведениям последние дни защиты Ижевска излагаются так: “Бои под Ижевском 5, 6 и 7 ноября достигли большого напряжения; та и другая сторона дрались с большим упорством, неся большие потери. Этими боями подтвердились сведения агентуры, что вокруг территории завода противником вырыты окопы с ходами сообщения в тыл и усилены проволочные заграждения. Войскам отдается приказ взять Ижевск 7 ноября во что бы то ни стало. 7 ноября с утра началась артиллерийская подготовка атаки и устройство проходов в проволочных заграждениях. Вера в успех настолько велика, что было приказано держать прямой провод с Московским Кремлем для немедленной передачи сообщения о падении Ижевска в день, когда праздновалась годовщина Октябрьской революции. К 17 часам войска были уже у проволочных заграждений и готовились к штурму. Противник вел бешеный огонь из орудий, пулеметов и ружей... На правом фланге боевой линии в числе прочих частей был 2-й Мусульманский полк, который не выдержал огня, дрогнул и позорно бежал с поля сражения, оставив противнику батарею, пулеметы и другую материальную часть. На пути бегства людьми полка был разграблен полковой обоз, похищены вещи командного состава. Весь же командный состав в этом полку держал себя образцово. 2-й Мусульманский полк за свое позорное, и преступное поведение был расформирован. В 19 час. 40 мин. Ижевск был взят штурмом... Бронированный поезд “Свободная Россия” ворвался на станцию Ижевск и своим огнем внес в ряды белогвардейцев сильнейшее расстройство. Кавалерия вслед за пехотой ворвалась в город, на улицах которого завязались ожесточенные бои”.
Это описание красного историка имеет значительные неточности. Каких-либо серьезных проволочных заграждений у ижевцев не было: проволока на заводе не выделывалась и запасов ее не имелось. Защитники не могли вести бешеный огонь из орудий, пулеметов и ружей из-за недостатка огнеприпасов. На улицах города боев не было, красные не посмели войти ночью в город, и в Москву была послана преждевременная “поздравительная” телеграмма о взятии Ижевска, не соответствовавшая действительности.
Следует также отметить, что бегство 2-го Мусульманского полка не было единственным случаем. Защитники много раз обращали красных в паническое бегство, но их историк отмечает только один случай, который трудно замолчать, так как была брошена батарея, разграблен обоз и полк был расформирован.
После очищения станции и других передовых пунктов впереди завода дальнейшее сопротивление красным было оказано на южной окраине города. Здесь с наступлением темноты бой затих. Красные остановились, не решаясь ночью двигаться дальше.
Трехмесячная борьба за Ижевск подходила к концу. Героизм и самопожертвование восставших должны были покориться грубой силе численного превосходства и подавляющего огневого преимущества красных. Был отдан приказ об оставлении завода. Ижевцы - как бойцы, так и большинство их семей - покинули свои родные места.
Раненого М.Т.(автор произведения указывает эту личность только инциалами) везли вместе с другим раненым на подводе. До него доносился плач женщин и детей. Он всматривался в темноту. Людей было трудно различить, но можно было видеть, как двигалось огромное количество белых пятен. Это были узлы с одеждой и едой - все, что могли захватить с собой жители Ижевска. Подвод было мало, большинство шло пешком.
Около 40 тысяч, может быть, до 50 тысяч рабочих и их семей бросили родные очаги и все, что им было дорого. Уходили от расправы и мести той власти, которая именовала себя защитницей всех трудящихся.
Последние дни восстания
Оставление Ижевского завода поставило на очередь дальнейшую судьбу всей борьбы восставших против красной власти.
На совещании в Воткинске, на котором присутствовали Комитет членов Учредительного собрания, командующий Ижевско-Воткинской армией капитан Юрьев, начальник штаба армии полковник Альбокринов и командующий ижевцами штабс-капитан Журавлев, выяснилось: 1) что нет достаточно сил захватить обратно Ижевск; 2) что оборона Воткинска против превосходных сил противника на восточных и северных подступах к заводу, где продолжаются упорные бои, и при наличии больших сил красных в захваченном ими Ижевске - становится невозможной; 3) что подход обещанных и долгожданных сибирских частей не предвидится. Совещание решило оставить район Ижевского и Воткинского заводов и отвести армию за реку Каму.
В предвидении возможности отхода уже собирались материалы и начиналась постройка через Каму плавучего моста (длина моста - 482 сажени, начало постройки 26 декабря,закончена 4 ноября) на баржах в 2 верстах выше по течению от деревни Усть-Речка. Строителем был капитан 1-го ранга Вологдин.
Утром 10 ноября капитан Юрьев вызвал командира 4-го Воткинского полка поручика Болонкина и приказал ему передать в распоряжение штаба армии 2-й и 4-й батальоны.
Общее положение у Воткинска к этому времени было следующее: 4-й полк занимал растянутый фронт; два батальона (1-й и 3-й) обороняли подступы к заводу на трактовой дороге от ст. Чепца; 2-й батальон охранял участок к северо-западу от завода и находился в селе Светлом, поддерживая связь с северным фронтом ижевцев; 4-й батальон был выдвинут в село Паздеры в 20 верстах к юго-западу от строящейся переправы, имея задачу не допускать движения противника на север со стороны занятого им села Гальяны.
С оставшимися в его распоряжении двумя батальонами поручику Болонкину было приказано упорно оборонять северные подступы к заводу, держа тесную связь с расположенным правее 2-м Воткинским полком под командой поручика Дробинина. Далее к востоку у реки Камы действовал 1-й Воткинский полк в районе Ножовского завода. На другом (левом) берегу Камы против частей красных, напиравших от города Оса, действовал 3-й Сайгатский полк.
Требование упорной обороны обусловливалось необходимостью произвести планомерную эвакуацию госпиталей, дать возможность населению Воткинска и его окрестностей, не желавшему оставаться у большевиков, уйти за Каму и дать ижевцам подойти к переправе. Оставить позицию поручик Болонкин должен был только по особому приказу. Остальные полки получили соответствующие распоряжения.
Ижевцам, отступавшим вдоль железной дороги на Воткинск, было приказано свернуть к переправе кратчайшим путем, имея сильный заслон в сторону села (и пристани) Гальяны. Красные части, занявшие Ижевск, настолько были изнурены боями, что не могли двинуться в преследование, и, по показанию участников, только разведывательные отряды противника следовали за арьергардами уходивших ижевцев.
Во исполнение указанного ему задания, 2-й батальон 4-го Воткинского полка (поручик Бускин) перешел из села Светлого в деревни Верхний и Нижний Кокуй (10-12 верст к западу от завода). Противник, заметив приготовления к эвакуации завода, усилил свои атаки, но воткинцы удержали все свои позиции.
Около этого времени (по другим сведениям, это было раньше) поручик Дробинин у деревни Мишкино нанес сокрушительный удар 4-му Латышскому полку, захватив несколько орудий, пулеметы и много пленных и обратив красных латышей в поспешное бегство.
11 и 12 ноября противник вел атаки днем и ночью. Спать почти не приходилось. Все устали и вымотались. Настроение было нервное, особенно в самом городе. В ночь с 12 на 13 ноября поручик Болонкин опять был вызван в штаб к капитану Юрьеву. В штабе, уже опустевшем, его встретил капитан Юрьев, начштаба полковник Альбокринов и начальник связи шт.-капитан Щадрин. Поручик Болонкин вспоминает:
“Все они выглядели от усталости как мертвецы. Здесь я лично от кап. Юрьева получил приказ оставить свои позиции 13 ноября с наступлением темноты, собрать полк (два батальона) и отходить через восточную часть города к переправе. Отдавая мне приказ и давая последние инструкции, командующий армией сильно нервничал и несколько раз спрашивал начальника штаба и начальника связи, какие сведения они имеют об ижевцах, а также - какое положение на участке 4-го батальона, находившегося в распоряжении штаба и охранявшего направление со стороны с. Гальяны...”
Поручику Болонкину было сообщено, что центральная телефонная станция будет работать до б часов вечера 13 ноября и что 2-й батальон его полка, находившийся в распоряжении штаба, будет отходить с последними телефонистами штаба армии и с подрывниками, которые должны будут взорвать железнодорожный мост через реку Сиву, что в 5 верстах к югу от завода (на ветке с завода к пристани Галево).
Успешно отбив днем 13 ноября все атаки красных, поручик Болонкин около 9 часов вечера вышел на восточную окраину Воткинска, в 3 часа утра 14 ноября был у моста и в 5 часов утра переправился на левый берег Камы. Начальником переправы был строитель моста капитан 1-го ранга Вологдин. В его распоряжении находился шт.-капитан Самарцев, который встречал части и указывал им порядок переправы.
От Самарцева поручик Болонкин узнал, что его 2-й батальон уже переправился, а 4-й находится в 2 верстах ниже переправы и пропускает последние подходящие части ижевцев. Самарцев в разговоре с Болонкиным высказал ему мнение о весьма неудовлетворительном управлении шт.-капитана Журавлева ижевскими частями. По его словам, ижевцы отступали, не зная обстановки и не имея указаний о направлении движения. Мнение Самарцева находит подтверждение от других лиц и из фактов происшедших событий.
Неудачное управление или его полное отсутствие в отношении к Северному фронту ижевцев привело к тому, что большая часть этого фронта была отрезана красными. Незначительная часть выбралась благополучно, отойдя со 2-м батальоном 4-го Воткинского полка. Другая часть пробовала пробиться через Ижевск, уже захваченный красными, попала в плен и стала жертвой чекистских зверств. Немногим удалось рассеяться и скрыться в лесах.
Кроме того, отдельные мелкие группы ижевцев подходили все время к мосту. Когда красные, наступавшие по правому берегу с востока, подошли близко к мосту и он мог быть ими захвачен, руководители переправы отдали приказ поджечь его. Некоторые запоздавшие ижевцы перебегали по уже горевшему мосту. В их числе был и один из чинов комендантской команды Агрызского фронта В.М. Новиков. По сведениям, несколько групп ижевцев не успели дойти до моста и были захвачены красными.
Число ижевцев и воткинцев, перешедших за Каму, указывается участниками очень различно. Минимальная цифра для ижевцев будет примерно 16 000 человек, из них 10 000 боеспособных мужчин. Другие считают, что ушло 30 000 и даже больше. Поручик Болонкин для воткинцев дает цифры: вооруженных воткинцев было около 15 000 и почти сколько же гражданского населения - членов семей.
Ижевцы вывезли с собой несколько тысяч винтовок. Воткинцы вместе с госпиталями и семьями эвакуировали управление завода и увезли некоторые электрические машины, что делало завод неработоспособным на долгое время.
С переходом за Каму закончилось крупнейшее по своей стихийности и масштабу восстание рабочих против красной “пролетарской” власти - восстание ижевских и воткинских рабочих и присоединившихся к ним крестьян. Восстание это самостоятельно боролось против своих угнетателей. Оно началось 7 августа отказом рабочих-фронтовиков в Ижевском оружейном заводе выступить на защиту большевистской тирании.
14 ноября - день переправы последних частей восставших за Каму - является 100-м днем борьбы в родных местах. Следует подвести итоги этим ста дням.
Итоги восстания
Борьба ижевцев и воткинцев против советской власти при защите ими своих заводов получила лишь краткое освещение на страницах “Вестника”. Отсутствие источников, недостаток времени и другие причины ограничили возможность дать более подробный очерк.
Долг участников восстания, оставшихся в живых, сохранить в той или иной форме воспоминания об этих днях. Дело будущих исследователей - собрать все уцелевшие материалы и дать полное описание этого восстания. Но и краткие сведения, которые были здесь даны, позволяют дать оценку этой интересной странице из Гражданской войны и сделать некоторые выводы.
Значение восстания в ходе вооруженной борьбы против красного порабощения будет яснее и понятнее, если напомнить об общем положении, сложившемся на Восточном фронте. Выступление против большевиков Чехословацкого корпуса, начавшееся 25 мая, дало толчок к восстанию многочисленных тайных противобольшевистских организаций на Волге и в Сибири. Большевики начали немедленно и энергично готовиться к отпору.
Уже 29 мая ВЦИК объявил об организации Красной армии, вместо слабо работавшего добровольного пополнения, наборами по мобилизации. Это дает красным возможность быстро умножить свои силы. Июнь и июль проходят у них в усиленных формированиях отрядов и армий. Восточный фронт привлекает большое внимание красной власти, но успехов у них нет. Постепенно они теряют Заволжье, Урал и обширную Сибирь. На Волге их бьет полковник Каппель. 21 июля он берет блестящим маневром Симбирск.
Красные шлют на восток все новые и новые силы. Вместо убитого или застрелившегося главнокомандующего фронтом Муравьева назначается Вацетис. Новый “главком” считает, что у него в распоряжении имеется достаточно сил, чтобы перейти к решительным действиям. 28 июля он докладывает наркомвоену: “Я решил в ближайшее время нанести противнику решительный удар и отбросить его с линии Волги на восток” (Н. Какурин: “Как сражалась революция”, Т. 1. С. 225).
Он ставит задачи: 3-я армия должна перейти в наступление для “овладения Екатеринбургом и дальнейшего действия на фронте Челябинск-Златоуст”. 2-й армии дается задача захватить Уфу и овладеть узловой станцией Чишма, наступая одной группой на Бугульму в направлении на Самару, заслонившись со стороны Сызрани. Наконец, 5-я армия, вновь создаваемая в районе Казани, должна была в районе Чистополь-устье Камы-Тетюши сосредоточить возможно большую группу войск и перейти в решительное наступление на фронте Симбирск-ст. Бряндино. “В случае нашего успеха, - писал главком Вацетис, - ближайшей задачей будет поставлено овладеть фронтом Актюбинск-Орск-Троицк-Курган-Тюмень” (Там же).
Когда Вацетис разработал свой план, намечавший захватить в клещи белые и чешские части в районе Симбирск-Сызрань, - в Самаре стоял вопрос: что делать дальше? Никакими армиями Самара не располагала, сформирование добровольческих отрядов шло медленно, чехи не были склонны к большим операциям. Полковник Каппель и капитан Степанов - командир 1-го Чешского полка - настаивали на захвате Казани. Для овладения этим большим городом и его удержания требовалось гораздо больше сил, чем те, которые находились под командой этих двух начальников. Поддержать их было нечем. Также были и другие причины, отвлекавшие Самару в противоположною сторону - к югу, на Саратовское направление. Тем не менее, удар по Казани был сделан, красные в панике бежали. Не приходится теряться в догадках, насколько положение Казани оказалось бы еще более тяжелым, если бы 2-я Красная армия была двинута на Казань.
Восстание заводов отвлекло большие силы красных. Их 2-я армия была сначала прикована к району Сарапула, а вскоре разгромлена ижевцами. Дезорганизованные остатки ее бежали в бассейн реки Вятки. Отсюда некоторая часть этих беглецов была направлена на усиление красных войск, обложивших Казань, и действовала на Арском (восточном) участке.
Восстание оказало также большое влияние на действия 3-й Красной армии. Необходимость защищать линию сообщения с центром - железную дорогу Пермь - Вятка - заставила 3-ю армию выделить из своего состава значительные силы для охраны дороги. Это ослабило армию противника, и наступление на Екатеринбург согласно плану Вацетиса не только не могло состояться, но армия едва держалась против сибиряков. Позднее, в декабре, она была выбита из Перми.
Продержавшись несколько больше месяца, Казань была захвачена красными. Они не предприняли энергичного преследования отступавшего казанского гарнизона, и он довольно спокойно переправился через реку Каму у деревни Епанчино близ Лаишева. Свои освободившиеся у Казани войска красные направляли против ижевцев и воткинцев, торопясь покончить с восстанием. В первую очередь перебрасывались: отряд Азина, сформировавший 2-ю Сводную дивизию (потом 28-ю), и латышские полки. 4-й латышский полк, как отмечалось раньше, был разбит воткинцами, а 5-й Латышский полк, сильно пострадавший при захвате Казани полковником Каппелем, видимо, действовал со стороны города Глазова, и один из эпизодов встречи с ним ижевцев был описан в “Вестнике”.
Таким образом, восстание отвлекло силы и отразилось на действиях трех Красных армий Восточного фронта. Значительные подкрепления шли также из внутренних округов и с затихшего Западного фронта, при этом против ижевцев и воткинцев посылались особенно преданные и испытанные части, в их числе роты Чрезвычаек. Если план Вацетиса был нарушен захватом Казани отрядом Каппеля и чехов, то его полное крушение было обусловлено восстанием ижевско-воткинских рабочих.
После обратного захвата Казани красные войска смогли одержать на линии Волги некоторые успехи и продвинуться вперед. Севернее восставшие еще два месяца приковывали большие силы красных, и на левом участке своего фронта все их усилия перейти в наступление были парализованы на долгое время.

Большевистская власть с большими жертвами и жестокостью подавила восстание. Если бы надо было пролить крови в десять, в сто раз больше - большевики не задумались бы над этим. Человеческая жизнь в их расчетах стоит на последнем месте.
Более существенной для них была политическая сторона событий. Присвоив себе право исключительного руководства рабочими массами, они не могли допустить, чтобы рабочие могли идти не вместе с ними или, тем более, против них. Они пробуют немедленно подавить восстание ижевцев, боясь, что их пример может увлечь других. Им это не удалось. Ижевцев поддержали воткинцы, и поднялись в разное время еще несколько уральских заводов. Замолчать эти выступления было невозможно - они стали достоянием истории Гражданской войны. Но с историей большевики не стесняются и дают всему свое собственное объяснение и толкование.
“История Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков)”, изд. 1938 г., трактует события так: “Мятеж корпуса (чехословаков) послужил сигналом к мятежу кулачества на Волге и в Сибири и эсеровски настроенных рабочих на Воткинском и Ижевском заводах...” Сходное объяснение дает Какурин (“Как сражалась революция”. Т. 1. С. 96): “Ижевское восстание было организовано союзом фронтовиков, насчитывавшим в себе до 4 тысяч членов, в котором в течение долгого времени велась эсэровская пропаганда”.
Большевики имеют все основания высоко расценивать силу пропаганды, которой сами они так умело и нагло всегда пользовались. Но их обвинения эсэров, что они своей пропагандой вызвали восстание в Ижевске, не имеют никаких оснований. Союз фронтовиков, который поднял восстание, далеко не насчитывал численности в 4000 человек, указанной Какуриным, и не имел никакой политической программы, а был организован исключительно для защиты прав вернувшихся с фронта солдат, бывших рабочих.
После успеха восстания вынырнули из подполья эсеры, члены Учредительного собрания, воспользовались отсутствием власти после уничтожения большевистского “совета” и, как убежденные “народоправцы”, никого не спрашивая, объявили себя высшей гражданской властью под названием “Прикамского Комитета Учредительного собрания”. Как обычно у них практиковалось, они поспешили захватить казначейство и стали распоряжаться денежными средствами. Их появление и начавшаяся теперь, после восстания, эсеровская пропаганда были встречены большинством рабочих равнодушно.
Надо было вести упорную борьбу с большевиками, а не заниматься политикой и партийной болтовней. Но эсэры, по крайней мере более влиятельные из них, на первое место выставляют свои собственные партийные интересы и под маркой “Учредительного собрания” стараются прежде всего укрепить свою власть. Они начинают формировать свои собственные части - на первых порах роту “имени Учредительного собрания”.
В эту роту не находилось добровольцев, и не было желающих занять должность командира роты. Тогда из самарского Комуча были командированы два эсера, Шмелев и Шеломенцев, привезшие деньги и начавшие агитацию за поступление в эту роту. Рота, наконец, была организована. Когда пришло время выступать на позицию, Шмелев поспешил в тыл. Шеломенцев, командуя ротой, долг свой выполнил и погиб в бою под Ижевском.
Если рабочие в большинстве относились безразлично к пропаганде и затеям эсеров, то и последние не доверяли ижевцам, и в особенности их командному составу. Этим объясняется поспешное бегство Евсеева и членов его комитета, удравших от вымышленной ими же самими опасности.
Последующие события, которые отстранили эсэров от всякого участия в налаживании государственного порядка и которые кончились передачей власти в руки адмирала Колчака, еще яснее подчеркивают, что ижевцы и воткинцы выбрали дорогу, по которой пошли все честные и действительно любящие свою родину русские люди. Они, за малым исключением упорных “партийцев”, без оговорок признали власть адмирала Колчака. Они не пошли за партией, которая свои партийные интересы ставила всегда выше благополучия России и русского народа.
Бросив большевикам свой вызов на смертный бой, рабочие забыли, к каким партиям они принадлежали, забыли, кто были их политические единомышленники или противники, кто были их друзья или недруги, все они, как один, поднялись против красного гнета. Для них время слов, программных различий и других разногласий прошло, и, крепко спаянные в своем порыве, они упорно, самоотверженно бились с врагом. Считавшие себя эсерами не хотели выделяться из рядов других восставших рабочих и не пошли за своими незадачливыми главарями. Среди восставших против большевистского гнета были также принадлежавшие к партии большевиков. Эти большевики отказались поддерживать зверства и преступления своих однопартийцев.
В отличие от “большевиков”, стоявших во главе кровавой власти они называли себя “большевиками-мстителями”, а своих врагов “комиссародержавцами”. Все это, конечно, хорошо известно большевикам и их историкам. Также они отлично знают, что их притеснения и кровавые расправы с непокорными рабочими вызывали возмущение и озлобление и были настоящими причинами восстания.
Ижевец М.К. Данилов вспоминает, как в Ижевск, недели за три до восстания, прислали “всероссийского старосту” Калинина, который пробовал успокоить и задобрить рабочих, собравшихся в одной из обширных мастерских. Раздражение против него, как представителя ненавистной власти, было таково, что ему не дали говорить. Шум и угрозы встречали все его попытки начать свою речь. Он поспешил уехать из Ижевска, ничего не добившись, но самолично познакомившись с настоящим отношением рабочих к советской власти. Заметил, без сомнения, и единодушие, с которым все рабочие, как один, кипели гневом при его выступлении.
Этот гнев через три недели прорвался наружу и дорого обошелся советской власти. Долгий путь Гражданской войны с честью и славой был пройден ижевцами и воткинцами, дела которых отличались высокой доблестью и самопожертвованием. Никакая пропаганда никакой партии не могла повести ижевцев и воткинцев по пройденному ими пути. Это могла сделать только любовь к страдающей Родине. Это большевики знают, но не смеют об этом говорить.
Необходимо коснуться еще одного вопроса - почему восставшим заводам не была оказана достаточная помощь со стороны других антибольшевистских сил.
Незначительную помощь боевыми припасами восставшие получили от эскадры капитана 1-го ранга Федосьева. Пробравшийся в Самару шт.-капитан Куракин получил 10 000 снарядов и другое подкрепление материальных запасов, но не мог довезти их до Ижевска вследствие начавшихся наших неудач на Волге.
Сибирская армия, захватившая 25 июля Екатеринбург и накапливавшая там свои силы, имела больше возможностей помочь ижевцам и воткинцам. Собственно, это была бы не помощь, а использование сложившейся обстановки в собственных целях Сибирской армии - нанесения своему противнику, 3-й Красной армии, сильного удара, а при удаче - и уничтожения этой армии.
Вместо фронтального наступления на Пермь, Сибирской армии давался шанс захватить этот город скорее и с меньшими усилиями глубоким обходом через район восстания. Этим путем Сибирская армия не только захватывала Пермь, но решала более важную задачу - нанесения противнику поражения. 3-я Красная армия находилась в очень тяжелом положении, так как восставшие рабочие отрезали ее от соседей и угрожали ее тылу. К сожалению, во главе Сибирской армии находился неспособный на такие действия генерал Гайда.
Таковыми оказались печальные последствия - как для Ижевско-Воткинского восстания, так и для общего хода борьбы на Восточном фронте - назначение на важный пост командующего Сибирской армией совершенно неподготовленного для этого генерала Гайды…

Весеннее наступление колчаковской армии 1919 года можно было бы смело называть Русской Весной - так же, как и события, разыгравшиеся на Донбассе 95 лет спустя. Истекший 1918 год не только не принёс победы Белому Движению на восточном фронте Гражданской войны, но, напротив, уходил под грохот большевистских побед. Красным удалось полностью изгнать белых из Поволжья, захватить многие города Урала, разгромить Ижевско-Воткинское восстание, заставив рабочих-повстанцев отступить от родных заводов и уйти за Урал. Белые, правда, удержали Екатеринбург, где продолжалось расследование убийства святой Царской Семьи - словно Сам Господь хотел, чтобы это расследование непременно было доведено до конца. Потерпела фиаско и попытка антибольшевистских сил создать в Поволжье единую всероссийскую власть с опорой на депутатов разогнанного большевиками Учредительного Собрания. После взятия красными Уфы созданное там "временное всероссийское правительство" оказалось вынуждено эвакуироваться в Омск, где имелось своё, сибирское правительство, существенно более правое. Итогом противостояния между сибиряками и Директорией, в которое вмешалось монархически настроенное белое офицерство, стал переворот 18 ноября и установление военной диктатуры адмирала А.В. Колчака, о чём я уже имел удовольствие . Колчак провёл реорганизацию армии на регулярной основе, существенно укрепил её за счёт мобилизаций и призыва добровольцев, сформировал кое-как из имевшихся в его распоряжении людских ресурсов более-менее работоспособный штаб. Теперь вопрос будущего России должен был решиться на фронте. И весной 1919 года армии Колчака удалось на первых порах добиться таких успехов, что большевики всерьёз начали опасаться за прочность своей власти. Русофобский и христофобский режим, устаовленный в Петроградеи Москве Лениным, затрещал под ударами русских патриотических сил.

Верховный Главнокомандующий белыми войсками адмирал А.В. Колчак

Основная стратегическая идея на весеннюю кампанию 1919 года изначально состояла в том, чтобы, наступая на Вятку и далее на северо-запад, достичь прочного соединения с войсками Северной области генерала Е.К. Миллера. Кроме того, овладение Вяткой позволяло белым снова "оседлать" Волгу - важную транспортную артерию. Таким образом возможности большевиков в деле снабжения своих армий существенно сокращались, в то время, как возможности белых возрастали. Дело в том, что практически все промышленные центры России оказались под контролем красных. В Сибири промышленность на тот момент ещё не успела получить такого развития, какое мы видим в наши дни. В результате если красные имели возможность в неограниченном объёме снабжать свои войска оружием и боеприпасами, то у белых на этот счёт оставалась только одна возможность - помощь прежних союзников по Антанте. Но до Владивостока британским и французским кораблям с военными грузами для Колчака приходилось плыть чуть ли не вокруг всего Земного Шара, а затем надо было ещё и везти эти грузы по единственной железной дороге от Владивостока на запад. Нужно ли говорить, сколько времени уходило на этот кружной маршрут?

А на севере военные запасы уже были. Их сосредоточили в Мурманске и Архангельске ещё в годы Первой Мировой, при Николае Втором. Когда большевики учинили переворот и затеяли переговоры с немцами о перемирии, англичане и французы поспешили занять своим ограниченным контингентом Архангельск и Мурманск и взять склады с военным имуществом под охрану. Теперь на севере России вела бои армия Миллера, пусть немногочисленная, но идейно близкая армии Колчака, ворзглавляемая офицерами-монархистами. Соединение с миллеровцами давало Колчаку возможность сразу же получить снабжение из архангельских и мурманских складов, а в дальнейшем - от союзников по северному маршруту, гораздо более короткому, чем владивостокский. Тем более, что со стороны Мурманска и Архангельска в центральные области России шло множество железных дорог, да и Волга, в случае овладения ею, могла бы служить транспортной артерией.

Вспомогательный удар колчаковцы предполагали нанести в центре своего фронта - на Уфу. Впоследствии эти планы стали поводом для критики в адрес Колчака за неоправданное распыление сил. Однако, Андрей Кручинин, размышляя о колчаковской стратегии, пришёл к выводу об изначальной ошибочности этих обвинений. На самом деле Колчак и не думал "бить вместо кулака растопыренными пальцами". Колчаковская ставка держалась вполне традиционных оперативных подходов, планируя один главный и один вспомогательный удар. Просто удар, который первоначально планировался как вспомогательный - на Уфу - по мере уточнения обстановки сделался главным. Если изначально самым перспективным представлялся вятский вариант (по соображениям, изложенным выше), то со временем Ставка пришла к выводу о целесообразности сосредоточить основные усилия в направлении на Уфу и далее на Симбирск. А удар на Вятку автоматически превращался во вспомогательный, призванный сковать силы большевиков и обезопасить главную ударную группировку от удара во фланг с севера.

Для такого переноса были свои основания. Во-первых, наступая на Уфу и Симбирск, Колчак держал под ударом большевистскую столицу - Москву, непосредственно становившуюся его конечной целью. Во-вторых, к началу 1919 года красные практически поровну разделили свои силы между северным (против Миллера) и южным (против Деникина) оперативными направлениями. Армия Ханжина, наступающая на Уфу - Симбирск, по сути вклинивалась между двумя красными группировками, изолируя их друг от друга и облегчая тем самым задачу Деникину и Миллеру. В-третьих, с уфимского направления легко было развернуть наступление как на Север, так и на Юг - если бы обстановка потребовала скорейшего объединения сил с Миллером или Деникиным. В обоих случаях колчаковцы оказывались бы в тылу у большевиков. Наконец, в-четвёртых, колчаковское командование было прекрасно осведомлено о большевистском терроре, развернувшемся в Поволжье. Белая Армия не просто наступала туда, где с меньшим сопротивлением можно было бы достичь наибольшего успеха: на февральском совещании в Челябинске Колчак специально подчеркнул , что наступление будет развиваться в том направлении, "где нужна помощь"

Генерал Ханжин. Именно ему, в конечном счёте, выпало наносить главный удар
в весенней кампании 1919 года на Колчаковском фронте.

Чтобы обезопасить наступающие войска Ханжина от удара во фланг (а заодно - попытаться пробиться к военным запасам и транспортным путям Севера), Сибирская Армия генерала Гайды должна была наступать на Вятку - Котлас и сковать боем северную группировку красных. Таким образом, окончательно второстепенное направление становилось главным, а прежний главный удар - вспомогательным. Планирование колчаковской Ставки следует признать вполне разумным, а положенную в основу наступления идею - реалистичной.

Была, правда, и альтернативная идея. Её очень активно продвигал атаман А.И. Дутов, за неё задним числом столь же активно ратовал барон Будберг. Идея состояла в нанесении главного удара в направлении на Царицын и далее - на соединение с Добровольческой Армией Деникина. Противники Колчака злословили потом, что Колчак намеренно бросил армию Деникина истекать кровью, чтобы уклониться от объединения - ведь в случае такового, по словам этих самых критиков, "случайные люди", осевшие в колчаковском штабе, были бы немедлено заменены профессионалами из армии Деникина.

О причинах, заставивших Колчака отказаться от наступления в южном направлении, достаточно сказано : на юге Колчак не имел бы ни места для сосредоточения крупного войскового кулака, ни путей сообщения, необходимых для снабжения армии и подвоза подкреплений. Увы, в планы белого командования неумолимо вмешалась география, сделав невозможным объединение сил двух наиболее мощных антибольшевистских группировок. Впрочем, наступая на Уфу и Симбирск, Колчак попутно облегчал задачу Деникину - ведь его войска во-первых, заходили в тыл южной группировке большевиков, а во-вторых, оттягивали её силы против себя.

Белые войска делились на три армии. Сибирская, под командованием Р. Гайды, наступавшая на Вятку, имела в своём составе 53 тысячи бойцов. То есть - превосходила по численности противостоящую ей красную группировку (порядка 47 тысяч бойцов). В центре Западная Армия М.В. Ханжина имела под ружьём 40 тысяч человек, противостоящая же им красная группировка (5-я армия Блюмберга) насчитывала всего 11 тысяч бойцов. Слабым местом колчаковских войск был южный фланг: помимо неразвитых коммуникаций и безлесых степей, где невозможно было сосредоточить резервы, там имелось всего 14 тысяч человек во главе с атаманом Дутовым, а противостояли казачьему генералу целых три большевистские армии численностью 36 тысяч бойцов. В случае разгрома Дутова эти войска получали возможность обойти наступающего Ханжина с фланга и ударить ему в тыл.

Тем не менее, Колчак учитывал слабость центра красных и то, что их войска были измотаны боями местного значения. Потому и сделал ставку на Ханжина. Расчёт Колчака и его штаба строился на стремительности наступления. Выйти в тыл ослабленной 5-й армии красных, отрезать её от центра и разгромить - а дальше Западная армия вырывалась на оперативный простор.

4 марта 1919 года Блюмберг перешёл в наступление, не догадываясь о силах стоящих против него колчаковцев. В тот же день белые нанесли отвлекающий удар на Стерлитамак, а спустя 2 дня, 6 марта, начали основную операцию. Гайда, развернувший наступление на Вятку, тут же натолкнулся на ожесточённое сопротивление красных - но это белым было и на руку, ибо основная задача Гайды как раз и состояла в том, чтобы сковать силы противника. В это же время Ханжин успешно прорвал жиденький фронт красных, дополнительно расстроенный неудачным наступлением Блюмберга. Его движение было стремительным - свою пехоту он посадил на сани, пользуясь тем, что снег ещё не сошёл. 8 марта Западная Армия заняла Бирск, а затем повернула на юг, охватывая Уфу с запада и отрезая 5-ю армию красных от тылов. В рядах красных возникла паника. Блюмберг вместе с РВС 5-й армии спешно покинул Уфу, и 14 марта туда вступили белые войска. Красные, как писал Павел Зырянов, отступали столь поспешно, что все их запасы достались белогвардейцам, вплоть до шинелей и сапог.

В тот же день, 14 марта, белые заняли станцию Чишмы. Над армией Блюмберга нависла угроза окружения. К сожалению, Ханжин не сумел вовремя перекрыть тракт Уфа - Стерлитамак, и большая часть 5-й армии избежала разгрома. Окружить удалось лишь несколько полков, которые сдавались на милость победителя в полном составе.

Весеннее наступление Колчака

Обрадованный успехом, Ханжин попытался повторить свой манёвр на окружение 5-й армии, но манёвр не удался. А к красным подошло подкрепление численностью в шесть полков. С этими силами красные перешли в контрнаступление, пытаясь вернуть Уфу, и бои приняли затяжной характер. Переломить ситуацию белым помогло прибытие на фронт Ижевской бригады, которая 2 апреля перешла в наступление. 5 апреля был взят Стерлитамак.

5-я армия большевиков окончательно утратила организацию, её отступление приняло хаотический характер. Красноармиейцы массово сдавались в плен и перебегали к белым. Воодушевлённый успехом, Ханжин повёл дальнейшее наступление сразу по пяти направлениям - на Оренбург, Бугульму, Бузулук, Белебей и Мензелинск. Вот здесь и сказалась недостаточная полководческая зрелость колчаковских генералов. Именно с этого момента армия белых действительно начала бить вместо кулака растопыренными пальцами. Тем не менее, колчаковцам продолжал сопутствовать успех.

22 апреля белые, наступавшие на Оренбург, вышли на рубеж реки Салмыш и начали переправу, намереваясь перерезать железную дорогу, связывающую Оренбург с Москвой. 7 апреля войска Ханжина овладели Белебеем - важным транспортным узлом на Самаро-Златоустовской железной дороге. К 14 апреля Западная Армия завязала бои за Бугуруслан. 15 апреля Бугуруслан был взят, двумя днями раньше пала Бугульма. Перед белыми открывалась дорога на Симбирск.

21 апреля Западная Армия прорвалась к Каме и захватила Набережные Челны, где её добычей стали 18 пароходов и 47 барж. Именно эти успехи белых заставили всерьёз волноваться Ленина, понявшего, что колчаковцы вот-вот выйдут к Волге. 26 апреля большевистский вождь телеграфировал о необходимости "помощи Чистополю". Но в этот день Чистополь уже был в руках белых.

Колчаковцы атакуют

Обеспокоенные успехами белых, красные решили отказаться от планов глубокого обхода наступающих колчаковских войск силами 1-й и 4-й туркестанских армий с выходом к Челябинску (напомню: этим армиям противостояла численно уступающая и изрядно потрёпанная армия Дутова). Эти две армии под общим командованием Фрунзе были переброшены существенно западнее - к Оренбургу, для действий против наступающих войск Ханжина.

В это самое время Сибирская Армия Гайды вела затяжные бои к югу от Пермской железной дороги. Тем не менее, и здесь определённый успех сопутствовал белым. 8 апреля был освобождён от большевиков Воткинский завод, 11 апреля - Сарапул (город Вятской губернии). 13 апреля белые освободили Ижевск. Центры антибольшевистского сопротивления 1918 года всё-таки дождались своего избавления. Увы, вернувшиеся к родным очагам повстанцы зачастую обнаруживали, что возвращаться им некуда: не сумев окружить и уничтожить повстанческую армию, большевики отыгрались на мирных жителях, учинив в непокорных городах кровавый террор.

А в тылу у красных множились крестьянские восстания. Недовольные продразвёрстками и воодушевлённые слухами об успехах белых, крестьяне поднимались против разбойничьей власти пришлых комиссаров. В Сенгилейском и Сызранском уездах многочисленные, но слабо вооружённые крестьянские отряды вели бои с большевистскими карателями, терпя от них жестокие поражения. Но силы большевиков они на себя оттягивали, и оттягивали немало.

Таким образом, можно утверждать, что изначальное планирование весенней кампании колчаковской Ставкой не было ошибочным. А командующие армиями и корпусами белых демонстрировали умение не только настойчиво атаковать и энергично развивать наступление, но и умело маневрировать, совершать глубокие обходы и охваты. В то же время нехватка опытных и по-настоящему грамотных командных кадров у Колчака, неопытность полководцев, становившихся таковыми только непосредственно в ходе Гражданской войны, быстро привели к тому, что хорошо спланированная операция в итоге выродилась в довольно сумбурную импровизацию. Белые командиры, воодушевлённые высокой идеей скорейшего освобождения Отечества, увлекались, принимали поспешные решения, стремились объять необъятное - а в итоге красные избегали окончательного разгрома. Вина за это лежала не на Колчаке и не на его Ставке.

Тем временем, к середине апреля 1919 года весна вступила в свои права. Снег сошёл, дороги раскисли, а реки начали разливаться. Наступление белых войск замедлилось, а возможности быстрой переброски войск с одного направления на другое резко сократились. Во второй половине апреля каждый шаг уже давался белым с неимоверным трудом. Передвигаться на санях, как в марте, стало невозможным. В результате красные получили долгожданную передышку и смогли подтянуть резервы по железнодорожным и водным магистралям.

Колчаковцы на привале.

Почему же выдохлась "русская весна" на востоке России? Почему армия Колчака, насчитывавшая в своих рядах более 400 тысяч штыков и сабель, так и не смогла выйти к Волге, несмотря на очевидно охватившую большевиков панику?

Как всегда, причин целый комплекс, и не надо всё сваливать на мнимую "бездарность" Колчака или его не менее мнимую неспособность руководить боевыми действиями на суше. Первая и самая главная причина заключалась в том, что, в отличие от красных, Колчак не имел возможности пополнить свою армию свежими резервами из-за особенностей сибирского менталитета - ведь его армия опиралась в первую очередь на Сибирь. Сибирские крестьяне жили во многом с анархическим мировоззрением. Среди них было много каторжных, ссыльнопоселенцев и их потомков. Нести повинности это крестьянство не хотело, направлять своих людей в армию не хотело тем более. Власть большевиков в 1918 году не успела распространиться по бескрайним сибирским просторам и была свергнута чехами. "Большевики нас не пороли", - ворчали крестьяне на белых, не задумываясь о том, что большевики за малейшее неповиновение просто расстреливали. Красные же опирались на промышленные районы, где у них не было недостатка в сочувствующих среди рабочих, и приток пополнений в красную армию не прекращался ни на один день.

Важным фактором, предопределившим поражение белых, стало партизанское движение у них в тылу. Подавляющее большинство красных партизан не было идейными большевиками или хотя бы просто революционерами - в основной своей массе это был уголовно-анархический элемент, с которым впоследствии пришлось активно бороться самим же большевикам. Однако с фронтов Гражданской войны партизанское движение отвлекало значительные силы (прежде всего - войска казачьих атаманов). По меткому наблюдению П. Зырянова, крестьяне неохотно участвовали в любых мобилизациях, но если уж уклониться становилось совсем невозможно, они предпочитали уходить в партизаны: Белая Армия - это поход за тысячи вёрст от родного порога с неизвестными перспективами, а партизаны всегда здесь, под боком, к тому же постоянно приносили в дом то, что удавалось награбить в соседних деревнях... Дополнительным стимулом для партизанской борьбы стало и то, что охрану тыла Колчак поручил войскам союзников по Антанте, что создавало у крестьян иллюзию иностранной оккупации. О конфликтах Колчака с интервентами, о его неуступчивости по отношению к ним крестьяне не знали - а вот чужие мундиры маячили перед глазами ежедневно, пробуждая раздражение.

Чехословацкие легионеры в Сибири.
Именно на них Колчак возложил функции по охране своих тылов.
Как показала практика - ошибочно.

Ошибочными, по мнению Зырянова - и тут с ним невозможно не согласиться - были и некоторые стратегические решения белого командования. В частности, после того, как на одном из направлений обозначился успех, следовало сделать это направление основным, сосредоточив на нём максимум усилий, а не распылять силы по пяти расходящимся направлениям, как это сделал Ханжин. Не следовало также тратить время на попытки поймать красных в новый "мешок" после того, как большая часть их из первого "мешка" благополучно ускользнула. Выставив заслоны против фланговых ударов, можно было бросить все силы на Самарское направление - и тогда до наступления половодья вполне реально было выйти к Волге и соединиться с Деникиным. Но Сибири не везло с людьми. Цвет императорской армии оказался либо на Белом Юге (туда проще было добраться с русско-германских фронтов, нежели в Сибирь), либо у красных.

Армия белых не имела в своём распоряжении собственной промышленной базы. Основная часть военной промышленности бывшей Российской Империи оказалась в руках красных. Белые могли снабжаться только за счёт поставок от союзников по Антанте. Про то, как эти "союзники" относились к своему союзническому долгу, как они, по существу, саботировали военные поставки (получая за них оплату чистым золотом) написано много и не стоит здесь повторяться. Лишь на очень небольшое время белым удалось овладеть Ижевскими и Воткинскими заводами, но уже в июле их пришлось снова уступить красным.

Колчак так и не вышел к Волге. И штурм Москвы так и остался для него недостижимой мечтой. Тем не менее, его армии удалось за март-апрель 1919 года сделать очень многое. От большевиков были очищены значительные территории (по сведениям Александра Самсонова, на этих территориях в совокупности проживало 5 миллионов человек), на которых немедленно устанавливалась твёрдая власть на твёрдой правовой основе, активизировалась экономическая, общественная и религиозная жизнь. Крестьянство, задавленное большевистским террором и продразвёрстками, поднялось на борьбу, освободившись от дурмана революционной пропаганды. Этому в немалой степени способствовали заявления колчаковского правительства по земельному вопросу. Андрей Кручинин убедительно опроверг распространённое в современной российской историографии мнение, будто Колчак откладывал решение земельного вопроса до Учредительного Собрания, в силу чего симпатии крестьян склонились на сторону большевистской пропаганды. В действительности же Колчак неоднократно заявлял, что уважает права собственности в отношении крестьян и что землю белое правительство окончательно решило передать тем, кто её обрабатывает. Как показывают события в Сенгилейском и Сызранском уездах, крестьяне верили.

Удалось колчаковцам достичь и определённых военных успехов. Как указывает А. Самсонов, белые прорвали красный Восточный фронт, нанесли серьёзное поражение 5-й советской армии и сильно потрепали части 2-й советской армии. Большевикам пришлось перебрасывать против Колчака свои стратегические резервы, что существеннейшим образом облегчило положение Деникина на Юге России, позволило Добровольческой Армии нанести красным ряд стратегически важных поражений и в конечном итоге развернуть собственное наступление на Москву. Эти успехи могли бы быть более значительными, окажись во главе колчаковских соединений более грамотные и менее эмоциональные люди. Хорошую изначально идею погубили нехватка резервов, наступление по расходящимся оперативным направлениям и весенняя распутица, нарушившая связь между частями.

Смута. 1919 год. За две недели боев Красная Армия добилась впечатляющего успеха. Вражеское наступление к Волге было остановлено. Западная армия Ханжина потерпела тяжелое поражение. Красные продвинулись на 120-150 км и разбили 3-й и 6-й Уральские, 2-й Уфимский корпуса противника. Стратегическая инициатива перешла к красному командованию.

Поражение корпуса Бакича

Незадолго до контрнаступления Красной Армии обе стороны получили данные о планах противника. 18 апреля 1919 года разведка 25-й дивизии Чапаева перехватила белых курьеров связи с секретными приказами. В них сообщалось, что между 6-м корпусом генерала Сукина и 3-м корпусом генерала Войцеховского образовалась брешь около 100 километров. Сообщалось, что 6-й корпус начинает разворот на Бузулук. То есть белые могли наткнуться на ударную группировку красных и связать её боем, разрушая планы Фрунзе. Красный командующий намечал наступление на 1 мая 1919 года. Но тут и белые обнаружили, что красные готовят контрудар. К белым перебежал один из красных комбригов Аваев и сообщил о планах контрнаступления. Узнав об этом, Фрунзе перенес наступление на 28 апреля, чтобы колчаковцы не успели принять ответные меры.

Однако первые бои начались раньше. Желая как можно быстрее взять Оренбург, командующий Южной армейской группой Белов, после неудачных атак города с фронта, ввёл в сражение свой резерв – 4-й корпус генерала Бакича. Белые, переправившись через р. Салмыш у Имангулова на крайнем правом фланге 20-й стрелковой дивизии, должны были содействовать Оренбургской армии Дутова с севера в захвате Оренбурга. Затем в случае удачи, перерезать железную дорогу Бузулук – Самара. Если бы белые смогли реализовать этот замысле, то смогли бы провести окружение 1-й красной армии Гая совместно с 5-м и 6-м корпусами, и вышли в тыл ударной группе Фрунзе. В результате корпус Бакича нарвался на основные силы армии Гая, который быстро сумел отреагировать на угрозу и перейти в наступление.

В ночь на 21 апреля часть белых войск форсировала Салмыш на лодках. Красные получили отличную возможность разгромить корпус противника по частям. Красное командование бросило в бой 2 стрелковых, 1 кавалерийский полки, интернациональный батальон, усиленные артиллерией. Красные части в ходе боев 24 – 26 апреля селений Сакмарская и Янгизский, одновременным внезапных ударом с юга и севера наголову разгромили колчаковцев. Только за 26 апреля белогвардейцы потеряли 2 тыс. человек пленными, 2 орудия и 20 пулеметов. Остатки белых войск бежали за реку Салмыш.

Таким образом, две дивизии белых были почти полностью уничтожены, часть белых перешла на сторону красных. 4-й корпус был укомплектован мобилизованными крестьянами Кустанайского уезда, где только что подавили крестьянское восстание. Поэтому крестьяне не отличались высокой боеспособностью, воевать за Колчака не желали и легко переходили на сторону красных. Вскоре это станет повсеместным явлением и нанесёт смертельный удар армии Колчака. В стратегическом отношении разгром войск Бакича привёл к тому, что тыловые сообщения Западной армии Ханжина на Белебей были открыты. А 1-я армия Гая получила оперативную свободу. То есть к конце апреля ситуация в районе расположения ударной группы стало ещё более благоприятной для наступления. Кроме того, первые победы Красной Армии над колчаковцами воодушевят красноармейцев.

Тем временем пока на левом фланге армии Ханжина назревала угроза, голова клипа Западной армии, уменьшившейся уже до 18 –22 тыс. штыков, продолжала свой бег к Волге, несмотря на признаки приближения катастрофы. 25 апреля белогвардейцы заняли ст. Челны вблизи г. Сергиевска, что ставило под угрозу Кинель - узловую станцию на тыловой железнодорожной коммуникации всей Южной группы с её основной базой. В тот же день белые взяли г. Чистополь. 27 апреля 2-й корпус белых взял Сергиевск, и на чистопольском направлении потеснил красных. Это побудило красное командование начать наступление не дожидаясь завершения сосредоточения Туркестанской армии. На чистопольском направлении правому флангу 2-й красной армии дали указание перейти в наступление для возвращения Чистополя.

Ханжин, получив сведения о готовящемся контрударе противника, пытался предпринять ответные меры. Чтобы закрыть брешь на юге, туда стали выдвигать 11-ю дивизию, направляя в сторону Бузулука сильные разведгруппы. Командир 3-го корпуса должен был выдвинуть туда из своего резерва Ижевскую бригаду, расположив её уступом за 11-й дивизией. Однако эти меры были запоздалыми и только ещё больше ослабили 3-й и 6-й корпуса белых. Прикрыть 100-километровую брешь эти части не могли, они только подставлялись под удар, растянувшись на большом пространстве.

Самара. В штабе М.В. Фрунзе идет обсуждение плана Бугурусланской операции. Май 1919 года

Фрунзе М.В. (внизу в центре) в Самаре с командой бронепоезда перед отправкой на Восточный фронт. 1919 год

Контрнаступление Восточного фронта. Бугурусланская операция

28 апреля 1919 года войска Южной группы начали наступление комбинированным ударом – с фронта частями 5-й красной армии и во фланг и тыл армии Ханжина ударной группой на бугурусланском направлении. Так началась Бугурусланская операция Красной Армии, продолжавшаяся до 13 мая. В состав ударной группы входили 4 стрелковые бригады, на правом фланге их поддерживали 2 кавалерийских полка, далее на восток наступала 24-я стрелковая дивизия.

В ночь на 28 апреля чапаевцы обрушились на растянутые части 11-й дивизии белогвардейцев. Они легко прорвали растянутый фронт противника, громя белых по частям и устремились с юга на север, на Бугуруслан. 11-я дивизия была разгромлена. Её командир генерал Ванюков докладывал, что в полках осталось по 250 – 300 человек, солдаты массово сдаются в плен. Была разбита и соседняя 7-я пехотная дивизия генерала Торейкина. Одновременно 24-я стрелковая дивизия красных навалилась на 12-ю дивизию белых. Здесь разгромить колчаковцев не удалось, но красные также взяли вверх и теснили врага на север, исключая возможность маневра 6-го корпуса. На отдельных участках белогвардейцы ещё яростно дрались, особенно ижевцы. Но красные имели численное превосходство и могли обойти такие участки, находя бреши или менее боеспособные части противника. 4 мая чапаевцы освободили Буруруслан. Тем самым красные перехватили одну из двух железных дорог, которые связывали Западную армию с её тылом. 5 мая красные отбили Сергиевск.

Ввёл в прорыв свежую 2-ю дивизию и бросил в бой две дивизии 5-й армии. Оренбургская кавбригада бросилась в рейд, громя тылы белых. Таким образом, положение Западной армии Ханжина стало отчаянным. Белые понесли большие потери, за неделю боев белые потеряли на главном направлении около 11 тыс. человек. 6-й корпус фактически был разбит, выбил из строя. 3-й Уральский корпус также потерпел поражение. Боевой дух белой армии был подорван, боеспособность стремительно падала. Сказывались те глубинные негативные предпосылки, которые изначально сложились в армии Колчака. Как уже ранее отмечалось, в Русской армии Колчака был сильный кадровый голод. Хороших управленческих, военных кадров не хватало.

Мобилизованные сибирские мужики, часто из уездов, где прошли белые каратели, всё чаще сдавались и переходили на сторону красных. Пока белогвардейцы наступали единство сохранялось. Поражение сразу же вызвало распад колчаковской армии. На сторону Красной Армии переходили целые части. 2 мая Ханжин доносил в ставку Колчака, что курень (полк) имени Шевченко из состава 6-го корпуса поднял бунт, перебил своих офицеров и офицеров из 41-го и 46-го полков и, захватив 2 орудия, перешёл на сторону красных. Это был не исключительный случай. Во время бега к Волге белогвардейские части были обескровлены. В них вливались пополнения насильственно мобилизованных крестьян и частично рабочих из прифронтовой полосы. Добровольцы, составлявшие костяк армии Колчака, в значительной степени были выбиты во время прежних боев. Оставшиеся растворились в новоприбывших. Таким образом, социальный состав колчаковской армии кардинальным образом изменился. Новобранцы в своей массе вообще не желали воевать и при первой возможности сдавались в плен или переходили на сторону красных с в руках. В конце апреля белый генерал Сукин отмечал, что «все влитые в последнее время пополнения передались красным и даже принимали участие в бою против нас».

Совсем другая картина наблюдалась в Красной Армии. Красноармейцы были воодушевлены победами. Прибывшие на Восточный фронт пополнения из рабочих и крестьян, с большим количеством коммунистов и профсоюзных работников, значительно укрепили армию. В ходе борьбы с белой армией в рядах красных выросли новые кадры талантливых, инициативных командиров, которые подкрепили уже имеющие кадры старой, царской армии. Они помогали строить новую армию и громить белых. В частности, с апреля 1919 г. начальником штаба Восточного фронта был бывший генерал императорской армии П. П. Лебедев, помощником командующего Южной группы и членом РВС был бывший генерал старой армии Ф. Ф. Новицкий, руководителем военно-инженерных работ фронта был военный инженер, бывший подполковник старой армии Д. М. Карбышев.

Колчаковцы ещё пытались отыграться, остановить противника, а затем снова атаковать. Не имея резервов, генерал Ханжин запросил подкреплений у Колчака. Из Сибири в распоряжении Ханжина спешно перебрасывали единственный резерв армии Колчака – ещё не завершивший своё формирование корпус Каппеля. Одновременно белые произвели перегруппировку оставшихся сил ударной группы, наступавшей к Волге, объединив их под началом генерала Войцеховского, создав в районе западнее и южнее Бугульмы линию обороны. Войцеховский планировал нанести фланговый контрудар по красным. В это же время части Чапаева продолжали наступление.

9 мая 1919 года части Чапаева и Войцеховского столкнулись на реке Ик в лоб в лоб. Ударной силой белых была 4-я Уральская горнострелковая дивизия и Ижевская бригада, остававшаяся главной ударной силой колчаковцев. На помощь 25-й дивизии Чапаева красные подтянули части ещё двух дивизий. В ходе ожесточенных трехдневных боев белогвардейцы были разбиты. 13 мая красные освободили Бугульму, перерезав ещё одну линию железной дороги и почтовый тракт – последние коммуникации Западной армии. Теперь белым частям, которые ещё не отступили на восток, приходилось бросать тяжелое вооружение, имущество, и уходить степями и просёлками, чтобы спастись. Белогвардейцы отступили за реку Ик. Западная армия потерпела ещё одно тяжелое поражение, но ещё не была разгромлена. Основные силы колчаковцев отошли в район Белебея.

Таким образом, за две недели боев Красная Армия добилась впечатляющего успеха. Вражеское наступление к Волге было остановлено. Западная армия Ханжина потерпела тяжелое поражение. Красные продвинулись на 120 – 150 км и разбили 3-й и 6-й Уральские, 2-й Уфимский корпуса противника. Стратегическая инициатива перешла к красному командованию. Однако впереди были ещё тяжелые бои. Войска Ханжина сосредоточились в районе Белебея, прибыл корпус Каппеля. Здесь колчаковцы готовились к упорной обороне и надеялись при благоприятной ситуации перейти в контрнаступление.

Упущенные возможности колчаковцев

При этом нельзя не отметить, что теперь ситуация перевернулась. Разгромив вырвавшуюся далеко вперёд ударную группировку Ханжина, теперь уже красные в центре фронта врубились в «белую» территорию клином глубиной 300 – 400 км и примерно такой же ширины. Ведь на флангах Восточного фронта ситуация была ещё в пользу белых. На севере Сибирская армия Гайды ещё имела локальные успехи. На юге белоказаки продолжали атаковать Уральск и Оренбург. Оренбургская армия Дутова штурмовала Оренбург, и в мае соединилась с казаками Уральской армии Толстова. Уральск был блокирован со всех сторон. Белые казаки действовали к северу от города и угрожали тылам Южной группы красных. Они взяли Николаевск и выходили к Волге. С их продвижением казаки поднимали восстания по Уральской области. Командующие 1-й и 4-й красных армий предлагали оставить Оренбург и Уральск, отвести войска. Фрунзе категорически отверг эти предложения и приказал удерживать города до последней возможности. И оказался прав. Оренбургские и уральские белоказаки сосредоточили все свои усилия на захвате своих «столиц». В итоге отличная казачья конница во время решающих боев на Восточном фронте была скована, занималась не свои делом – штурмовала городские укрепления. Казаки завязли, не желая уходить от своих станиц, пока решающие бои шли на севере.

Совершенно бездарно распорядилось белое командование и 14-тыс. Южной армейской группой Белова, которая продолжала стоять в оренбургских степях. Здесь никаких активных действий не велось, даже демонстративных. Хотя группу Белова можно было использовать для флангового контрудара по ударной группе красных, поддержать группу Войцеховского или бросить на помощь Уральской армии Толстова, чтобы взять Уральск и затем совместно атаковать красных на южном направлении. Это могло резко осложнить положение красных на центральном участке фронта. А затем красное командование уже предприняло контрмеры. Фрунзе отдал распоряжение об укреплении войск Красной Армии на южном крыле. Из фронтового резерва к Фрунзе перебрасывалась Московская кавдивизия, 3 бригады. Шли пополнения. Часто это были наспех сколоченные части, слабые, плохо подготовленные и вооруженные. Но они годились, чтобы держать оборону против казаков, не атаковать врага, а сохранять фронт.

Не был использован белым командованием в полной мере и потенциал 50-тысячной Сибирской армии, расположенной на северном фланге. Командовал армией Радола (Рудольф) Гайда, бывший военфельдшер австро-венгерской армии, который сдался в плен и перешёл на сторону сербов. Затем прибыл в Россию, стал капитанов Чехословацкого корпуса, в мае 1918 года стал одним из руководителей антибольшевистского восстание чехословацких легионеров. При Директории перешёл на русскую службу и получил чин генерал-лейтенанта. После военного переворота стал служить в армии Колчака. Это был типичный авантюрист, который использовал смуту для развития личной карьеры. Изображал из себя спасителя России, сформировал пышный конвой по примеру императорского. При этом не забывал набивать эшелоны различным добром, подарками и подношениями граждан городов. Окружал себя невероятной роскошью, оркестрами, лизоблюдами. Военных талантов не имел, был бездарен. При этом обладал склочным характером. Считал, что направление его Сибирской армии главное (пермско-вятское). Поражение Ханжина Гайду даже порадовало. При этом Гайда поссорился с ещё одним недалеким человеком (кадры решают всё!) – Д. Лебедевым, начальником штаба Колчака. Когда ставка Колчака стала слать Гайде один за другим приказы помочь Западной армии, приостановить наступление на Вятку и Казань, перебросил основные силы на центральное направление, тот эти приказы проигнорировал. Полученные из Омска директивы о повороте основных усилий Сибирской армии на юг он считал бездарными и невыполнимыми. И вместо юга активизировал действия на севере. Корпус Пепеляева продвинулся ещё на 45 км и 2 июня взял Глазов. Под угрозой оказалась Вятка, но в стратегическом отношении город был уже абсолютно не нужен. В итоге сохранение основных сил Сибирской армии на вятском направлении привело к поражению Западной армии Ханжина, выходом красных войск в был сибирцам и крушению всего Восточного фронта белых.

Гайда и Войцеховский (почти скрыт лошадиной мордой) принимают парад чехословацких войск на главной площади Екатеринбурга

Белебейская операция

Тем временем командование Западной армии ещё пыталось переломить ситуацию в свою пользу. Ханжин пытался организовать с востока контрудар, чтобы срубить основание клина Красной Армии. Для этого в районе Белебея сосредоточили Волжский корпус Каппеля.

Однако Фрунзе, узнав о концентрации сил противника в районе Белебея, сам решил уничтожить врага. Перед наступлением на Белебей состав Южной группы изменили. Из неё изъяли 5-ю армию, но две дивизии этой армии передали Фрунзе. 25-я дивизия, идущая к Каме, была развёрнута для наступления на Белебей с севера, 31-я дивизия должна была наступать с запада, а 24-я дивизия, теснившая 6-й корпус белых, с юга. Каппель оказался под тройным ударом и потерпел поражение. Ему с трудом удалось, совершая сложные маневры, прикрываясь арьергардами и контратакуя, вывезти свои войска из «котла» и избежать полного уничтожения.

При этом красное командование едва само не помогло белым. Произошло это во время изменения командования фронта. Вместо С. С. Каменева командующим фронтом был назначен А. А. Самойло (бывший командир 6-й армии, действовавшей на севере). Он прибыл с новыми планами, которые существенно отличались от замысла старого командования фронта и Фрунзе. Самойло и главком Вацетис, не представляя всю глубину разгрома Западной армии белых, недооценивали значения дальнейшего наступления на уфимском направлении, и обеспокоенные ситуацией на северном фланге, стали распылять силы Южной группы, выведя из неё 5-ю армию. При этом 5-й армии дали другую задачу, она теперь должна была наступать на север и северо-восток во фланг Сибирской армии, на помощь 2-й армии. Одновременно противника должны были атаковать 2-я и 3-я красные армии.

Между тем успешный прорыв Южной группы на уфимском направлении и так бы заставил армию Гайды начать отход (что и произошло). То есть новое командование не разобралось в ситуации. В течение 10 дней Самойло издал 5 противоречивых директив командующему 5-й армией Тухачевскому, каждый раз меняя направление главного удара. Понятно, что возникла неразбериха. Вдобавок командование фронта пыталось через головы командармов руководить отдельными дивизиями, вмешиваться в их дела. Всё это затруднило ход наступательной операции. В итоге в конце мая Самойло отстранили от командования фронтом, комфронта снова стал Каменев.

Белебейская операция завершилась победой Красной Армии. Сломив упорное сопротивление каппелевцев, 17 мая красные конники 3-й кавалерийской дивизии освободили Белебей. Колчаковцы спешно отступили к реке Белой, к Уфе. Это позволило красному командованию усилить войска в Оренбургской и Уральской областях и приступить к Уфимской операции.

Колчаковские войска во время отступления.